Почему некоторые наши соотечественники с такой легкостью признают виновными – нет, конечно, не себя любимых – Россию, народ, русскую цивилизацию? Укажешь иному критику на аналогичные или даже много худшие проступки западных стран, и всякий раз слышишь в ответ: «Мне неважно, что делают другие, мне важно, чтобы моя страна ничего плохого не делала». Чувство справедливости, разумеется, заслуживает всяческого одобрения, но и стремление все время замечать сучок в родном глазу тоже, знаете… роскошь. Родное обычно любят, а не шельмуют.
Можно ли вообще примирить два таких разных взгляда: любящий, склонный идеализировать и окрашивать все в романтические тона, и острый, критический, подмечающий все изъяны? Индийский историк Чакрабарти обнаружил, что именно это удавалось великому Рабиндранату Тагору. В своей прозе классик резко критиковал недостатки родной Бенгалии (феодальное угнетение крестьян, бесправное положение женщин, кастовый строй, невежество, склонность к раздорам и т. д.), а в стихах воспевал красоту прекрасной идиллической страны, лишенной каких-либо недостатков:
Мать-Бенгалия! Край золотой!
Твой небосвод в душе поет свой гимн святой.
Меня пьянит рощ манговых цветенье.
Я твой, навеки твой!
Когда Махатма Ганди в 1934 году объявил, что землетрясение в Бихарe, в котором погибли тысячи людей, – это будто бы «божественное наказание индийцам за их отношение к неприкасаемым», Тагор был возмущен до глубины души. Он сам сочувствовал неприкасаемым и много сделал для облегчения их участи, но, по его мнению, ни Индию, ни ее народ не следовало записывать в категорию «виновных перед Провидением».
Подобные споры случались и у нас. Чаадаев в «Философических письмах» вынес России приговор: дескать, и на Запад-то она не похожа, и истории-то у нее нормальной не было, и прогресс-то ее стороной обошел. Пушкин в ответ выдал свое знаменитое: «Я далеко не восторгаюсь всем, что вижу вокруг себя… но клянусь честью, что ни за что на свете я не хотел бы переменить Отечество или иметь другую историю, кроме истории наших предков, такой, какой нам Бог ее дал».
Александр Сергеевич не видел недостатков родной страны? Видел. Но ставить на ней крест, отказывать в самом праве на существование – ни за что на свете! А Тютчев? Дипломат, сановник, умнейший и образованнейший человек, язвительно критиковавший Россию за «кнут и чин», он в то же время был автором гениальных строк «Не поймет и не заметит гордый взор иноплеменный…»
- Прилепин рассказал, что ждет артистов-иноагентов при возвращении
- Депутат предложил устанавливать статус иноагента за любую деструктивную деятельность
- Россия вычеркивает Германию из партнеров по оружию
Очень похоже, что великие умели видеть недостатки в своем Отечестве, но при этом они помнили также о «крае золотом» и стояли за родину до конца. Они никогда не стали бы спорить с тем, что «своя земля и в горсти мила», и что всякий кулик должен хвалить свое болото. Прозой ума они говорили о недостатках своего времени, поэзией сердца – о родине как таковой, прекрасной и вечной. Это верно по поводу Пушкина и Тагора, Сервантеса и Гете, Лермонтова и Гоголя, Диккенса и Бальзака, Достоевского и Чехова, Твардовского и Платонова, Высоцкого и Шукшина… Все они были правдорубами, однако была некая грань, которую они никогда не переходили. Ведь «Мать-Бенгалия» дана человеку раз и навсегда. Ты не можешь заменить своих родителей другими, более правильными. Как говорил академик Борис Раушенбах, «за своих нужно болеть».
Именно это неумение болеть за своих и приводит, по-видимому, к нравственной порче. Нет, всю эту компанию иноагентов и их сторонников, конечно, не упрекнешь в отсутствии ума и сердца, однако их внутренние настройки непоправимо сбиты. В их душах тоже есть место идеалу, но романтически и поэтически они видят лишь Запад. Иноагент Быков, например, всегда говорит о западной цивилизации как о священной корове, которая будто бы и существует только ради того, чтобы нести человечеству изобилие, счастье и доброту. В стихотворении «Бремя черных» он ставит знак равенства между английским колонизатором и Богом; при этом сама мысль, что кто-то может восхищаться родной, но нецивилизованной (не западной) страной, вызывает у него глумливый смех и остроты по поводу «вечерних джунглей», в которых «столько прелести», «влажного мрака», в котором прячется что-то «непредставимое уму», и плоскоголовых лягушек, «надрывно квакающих в кустах».
В целом для иноагентов характерен именно такой подход. России – критический взгляд, ирония, отрицание, сарказм, насмешка. Западу – идеализация, поэтизация, влюбленность, романтический пыл, присяга на верность. Именно поэтому они не видели ничего плохого ни в колониальном насилии над народами, ни в разграблении Восточной Европы, ни в бомбежках Югославии, ни в уничтожении Ливии и Ирака, ни в волне цветных революций, ни в атаках на Сирию и Йемен, ни в нацификации Прибалтики и Украины. Сейчас они одобряют геноцид в Газе и американо-израильскую агрессию против Ирана. За всем этим, конечно, скрывается не обостренное чувство справедливости, а род внутреннего нездоровья и глубокой нравственной патологии. Аргументами и логикой этих людей не возьмешь. За них можно только молиться.
