В конце лета 2015 года весь мир облетели шокирующие кадры из Будапешта. Огромная толпа беженцев с Ближнего Востока сначала перебралась из Турции в Грецию, а затем через Македонию и Сербию достигла столицы Венгрии. Несколько дней она фактически контролировала город, после чего буквально в прямом смысле «оседлала» поезда в сторону Вены. Часть беженцев осела в Австрии, но большинство отправилось дальше – преимущественно в Германию и Швецию.
Конкретной даты начала миграционного кризиса не существует. Мы будем отталкиваться от 31 августа 2015 года. В тот день канцлер Германии Ангела Меркель, комментируя прибытие в свою страну первых нескольких тысяч беженцев, произнесла свою крылатую фразу: «Мы справимся!». Дальнейшие события показали, что не справились. Вспомнить хотя бы новогоднюю «ночь домогательств» в Кельне на 1 января 2016 года. А далее начались теракты и поножовщина – и в самой Германии, и в других странах Европы.
В отличие от Меркель, другие европейские политики были не столь спокойны. Премьер Венгрии Виктор Орбан поставил на южной границе страны колючую проволоку и сказал о мигрантах как об «исламских завоевателях». Тогдашний президент Чехии Милош Земан пошел еще дальше, сравнив толпы беженцев с «антицивилизацией», пришедшей захватывать Европу. Оба они (а еще власти Польши и Словакии) отказались принимать беженцев по квоте Евросоюза – хотя прекрасно знали, что нарушают обязательства по членству в ЕС.
Те события заставили Евросоюз в срочном порядке пересматривать миграционное законодательство. Так, ввели в действие правило, обязывающее распределять беженцев по всем странам ЕС. Иначе бы Германия, где осели свыше миллиона человек, и Швеция, чье население разом выросло на два процента, просто бы не справились. В 2026 году вступает в силу новый миграционный пакт, где перераспределение мигрантов станет еще более жестким. Но судя по сводкам о терактах из той же Германии за последний год, события 10-летней давности аукаются до сих пор.
И здесь мы подходим к первой части ответа на вопрос о причинах кризиса. Ее можно свести к фразе «не затевай войны и перевороты». Евросоюз горячо поддержал свержение многолетних правителей в Тунисе, Египте, Ливии. Под лозунги о демократии он всячески помогал исламистам убрать президента Башара Асада в Сирии. А еще жизнь стала невыносимой в Афганистане, Йемене, Судане, Сомали, ряде районов Пакистана и Бангладеш. А еще в Черной Африке войны так и не прекратились. И люди ушли из них в поисках лучшей жизни… – правильно, в Европу.
Дотошные европейцы подсчитали, что к ним за 2013-2015 годы прибыло два миллиона 874 тысячи беженцев из стран Ближнего Востока, Северной и Черной Африки. Примерно половина так и осела в Европе. Много? Да, но не космически много. При общем населении европейских стран более чем 500 млн человек речь идет буквально о 0,5% населения. При хорошо работающей системе их можно было расселить, дать кров, обучить местным языкам, дать работу – и вот они, новые члены общества. Однако всё оказалось значительно сложнее…
Когда толпы нежданных мигрантов штурмовали пределы Евросоюза, напомнила о себе еще одна история. Играя в «демократию и права человека», европейцы легко раздавали политическое убежище тем, кто жаловался на «преследования со стороны диктаторских режимов». В отличие от толп, идущих через Балканы или плывущих на лодках по Средиземному морю, эти попадали в Европу по полноценной визе, которую оформляли в европейских посольствах. Или же прилетали на самолетах в европейские аэропорты.
- Украинскую молодежь мотивируют бежать из страны
- Уроки для России из погромов во Франции
- Миграция из Центральной Азии как повод задуматься
Только вот значительная часть таких «политических» оказалась исламистами. Такой «беженец» из Узбекистана, которого ждала тюрьма на родине, проехал по людям в Швеции в апреле 2017 года. Исламисты из Туниса, получившие убежище во Франции, давили людей на грузовиках в Ницце и Берлине в 2016-м, а в Лондоне – в 2017-м. Сын такого исламиста из Ливии взорвал концерт в английском Манчестере. Такие же «политические» устраивали поножовщину в Голландии и Австрии буквально в последние месяцы. Но и это еще не всё.
Может быть, справились бы европейцы и с сомнительными, якобы политическими, иммигрантами. Однако основной проблемой стали не они, и даже не толпы беженцев. Просто к моменту начала кризиса 2015 года во многих европейских городах сложились огромные иммигрантские гетто, которые существовали совершенно вне законного поля. В них рождались формальные европейцы, которые не чувствовали себя в Европе как на родине – хотя сюда приехали еще их дедушки и бабушки.
Именно иммигранты третьего поколения и устроили основную массу терактов в Европе. Это и расстрел редакции «Шарли Эбдо» в Париже в начале 2015 года, и теракт в парижском «Батаклане» в ноябре того же года. Это и тройной теракт в Брюсселе в марте 2016 года, и теракты в Лондоне 2005 года и Барселоне 2017 года. Это и поножовщина в голландском Утрехте и финском Турку 2019 и 2017 годов соответственно. Это и стрельба в Вене осенью 2020 года. Список можно продолжать еще долго.
А виноваты в этом не только парни из иммигрантских гетто. Основную часть вины должны взять на себя европейские политики. Это они разрешили первым гастарбайтерам привозить многочисленную родню, не заставив ее даже выучить язык. Это европейские правительства положили иммигрантам пособия, разрешая годами ничего не делать. Это они разрешили им селиться вместе, тем самым мешая их ассимиляции и позволяя «районам-кварталам, жилым массивам» превращаться в неконтролируемые гетто.
Отдельный вопрос – школы. Дети иммигрантов шли в них, зачастую не зная государственных языков. А в ряде школ соответствующих районов они составили… все сто процентов обучающихся. Естественно, вести уроки в таких классах стало невозможно. Когда же учиться становилось тяжело, или ужесточались требования к знанию языка, такие дети не доучивались и шли на улицу. Там они сбивались в банды, провоцируя рост преступности. И там же они попадали в лапы различных исламистских структур. Которых запустили в Европу… да, местные власти.
Европейские правительства разрешили разного рода фондам из Саудовской Аравии и Катара помогать со строительством мечетей и подготовкой имамов. Что эти имамы рассказывали своей пастве – догадаться нетрудно. В неокрепшие мозги мальчиков, которые плохо говорят на европейских языках, но и язык мусульманских предков знают недостаточно, можно вложить почти любую гадость. И годами это происходило. Первой спохватилась в том же 2015 году Австрия, запретив зарубежное финансирование мечетей. Но было уже поздно…
Приведем и обратный пример. Власти Норвегии годами ничего не делали для решения миграционной проблемы. И вместо них ее пошел решать… террорист Андерс Брейвик, чье имя стало нарицательным. Он девять лет готовил свое преступление, но его так и не предотвратили. Последователи Брейвика потом обнаружились в Швеции и Германии. И трагедии 22 июля 2011 года в Норвегии, и последующих подобных историй можно было бы избежать, если бы европейские политики, подобно Меркель, не говорили бы «мы справимся», когда всё стало хуже некуда.
Отсюда вытекает еще один, наиболее жесткий вывод. Мигрантов можно принимать ровно столько, сколько ты можешь «переварить». Нельзя не брать во внимание особенности их культуры и поведения, явно отличающиеся от европейских. Нельзя допускать их кучкования, нельзя давать им бездельничать и не учить язык. Потому что к тем, кого Европа не переварила до конца, подтянулись новые любители жизни на халяву. И это – в лучшем случае. Потому что к доморощенным исламистам добавились еще и пришлые.
«Ложки меда» здесь только две. Первая – европейцы наладили учет приезжих. Этому России, где точное число мигрантов крайне сложно установить, можно бы поучиться. Вторая – та, что часть мигрантов в европейское общество вписалась. Это так, но проблем с теми, кто не вписался, возникло несопоставимо больше.
Вопреки заверениям Меркель, Европа не справилась. Ненавидимая ей «Альтернатива для Германии» и правые партии в других странах существенно нарастили число голосов, используя именно провал миграционной политики властей.
А в целом те события стали просто концентрированным выражением того, как вести себя нельзя. Как во внешней, так и во внутренней политике. И примером для других. Для России – в том числе.
