Кто и почему станет будущим папой римским

Сталин мог позволить себе иронизировать над папой Пием XII, спрашивая: «А сколько у него дивизий?» В середине ХХ века роль Святого Престола в мировой политике действительно выглядела, мягко говоря, сомнительной. Но времена меняются, и, несмотря на многолетний кризис, связанный с разнообразными атаками на католическую церковь, и общемировой кризис веры, роль Святого Престола в последние десятилетия неуклонно росла, в том числе и усилиями покойного папы Франциска.

Более того, в контексте современной борьбы за души людей и возвращения к нормальности после десятилетий антицерковной пропаганды в западном мире, Ватикан постепенно становился союзником тех сил, которые готовы противопоставить происходящему здоровый взгляд на мир, включая Россию и православную церковь. Это не отменяет исторических, философских и теологических противоречий между двумя основными мировыми христианскими церквями, но сам исторический момент заставляет внимательно следить из Москвы за выборами нового папы как потенциального сторонника добра и здравомыслия.

В выборе папы римского всегда присутствует элемент, если хотите, чуда. Конклав – собрание кардиналов – это не парламент, где можно просто чисто арифметически высчитать большинство и «оппозицию». Да и сами выборы строятся по принципу ситуативных союзов, которые хоть и отображают некие глубинные конфликты и противоречия, но часто определяются причинами и мотивами, непонятными за пределами курии. Кардиналы не формируют устойчивых «фракций», хотя и могут по нескольку раз на дню образовывать порой очень странные союзы.

Все это движение кажется со стороны хаотичным, но, как правило, направлено на поиск компромисса и некоего устраивающего большинство фракций кандидата. В результате очень часто папами становятся фигуры если не совсем уж случайные, то не самые сильные из лидеров условных «фракций». Это своего рода механизм сдержек и противовесов.

В результате несколько раз конклав избирал тех, кого считали или просто слабым, как Иоанн Павел I (Альбино Лучани) в 1978 году, или очень компромиссным, как Бенедикт XVI (Йозеф Ратцингер) в 2005 году. Заканчивалось это, как правило, неоднозначно. Иоанн Павел I пробыл на Святом Престоле рекордно мало – 33 дня и скончался при странных обстоятельствах. Выдвигались версии, что он был отравлен из-за инициированного им расследования финансовых нарушений в Банке Ватикана и связей с масонской ложей Р2. А Бенедикт XVI по своим глубоко личным причинам и вовсе отказался от должности, что стало серьезным вызовом для Ватикана.

На эту тему
• Похороны папы римского решили провести по упрощенной процедуре
• Религиовед: Папа римский Франциск запомнится как улыбающийся глава Церкви
• Как выбирают папу римского?

Грубо говоря, крайне редко в обозримой истории папой становилась какая-то очевидная фигура. Скажем, знаковый лидер одного из направлений внутри курии или влиятельной фракции – этнической или философской. В таком контексте конклавы обычно затягиваются, поскольку поиск компромиссной фигуры может натолкнуться на понятные сложности. Так что, в принципе, гадать о фигуре будущего папы, не находясь внутри курии, – практически безвыигрышное дело, хотя букмерские конторы уже принимают ставки.

Более всего сейчас говорят как раз о самой очевидной фигуре: кардинал Пьетро Паролин занимает должность государственного секретаря, то есть это второй человек в Ватикане и курии. Говорят, что именно он стал прототипом кардинала Анджело Войелло из сериала «Новый папа» – интригана, администратора и «вершителя судеб».

Кардинал Паролин сконцентрировал в своих руках большую власть внутри курии. За него работает и то, что он итальянец, а итальянцев не было на Святом Престоле с 1978 года. Значительную роль во внутренней жизни Ватикана до сих пор играет старая итальянская аристократия, так называемые «старые деньги», которые с раннего Средневековья контролируют жизнь папы и вокруг него. Им очень импонирует Паролин, который практически всю жизнь служил в Италии и тесно связан со «старыми деньгами».

Другое дело, что Пьетро Паролин – как раз та самая очевидная фигура первого порядка, которая никогда не проходит. Многие кардиналы устали от власти госсекретаря, а сейчас большинство в коллегии кардиналов занимают не итальянцы.

Противники избрания Паролина говорят о том, что «церковь открыта миру», у неитальянских кандидатов «свежий взгляд» на мир, церковь должна меняться и все-таки решить те вопросы, которые Франциск как бы подвесил в воздухе: священство женщин и целибат. Но, с другой стороны, и резких решений, на которые может пойти Паролин, Святой Престол не приемлет. Реальная жизнь Ватикана – не сериал Паоло Соррентино, там мыслят тысячелетиями, а не сиюминутными победами.

Кстати, о взглядах самого Паролина на основные проблемы католического мира практически ничего не известно. Он предпочитает работать в тени, как и его экранное воплощение – Войелло. Неизвестно также, насколько далеко распространяются амбиции Паролина, поскольку обычно госсекретари не стремятся занять Святой Престол – это другого психологического склада люди.

Папе Франциску одновременно ставили и в заслугу, и в вину то, что он, будучи иезуитом, предпочитал предлагать обсуждение проблемы, а не решать их одним указом или энцикликой. В результате многие его предложения и высказывания можно было толковать прямо противоположно в зависимости от взглядов толкователя. В первую очередь это касалось вопроса «благословения гомосексуалистов» и священства женщин. Ватикану и тому же Паролину пришлось долго разъяснять, что папа Франциск не разрешал благословлять гомосексуалистов, а просто предлагал не исключать их из церковной жизни и относиться как к людям, избравшим неверный путь. И все равно многие не поверили.

В вопросе священства женщин тоже все сложно. Оно по факту уже существует, и отменить его проблематично. Это будет означать, что рукоположенных женщин-священников (в Великобритании и США) придется просто выгнать из церкви, что, мягко говоря, будет неприятно выглядеть.

Между тем, это только вершина айсберга. Главная проблема, с которой так и не справился Франциск, – уход людей из церкви, даже в суперкатолических странах типа Испании, Италии и государств Латинской Америки. Вокруг потери авторитета и массовой утраты веры и ведутся основные дискуссии, а отношение к геям и женскому священству – лишь производные от общей проблемы.

Дело в том, что либерально-радикальные круги курии полагают, что возвращение людей в костелы может быть достигнуто путем модернизации внешней стороны жизни церкви. Под «модернизацией» эти круги полагают вовлечение Святого Престола в то, что еще совсем недавно считалось «повесткой», то есть права меньшинств, мигрантов и женщин. Раз это все так будоражит общество, то и надо это возглавить. Франциск частично сочувствовал этой повестке, исходя, правда, не из либеральности, а из теологии латиноамериканской «церкви возрождения», которая полагает, что основной заботой церкви должны стать бедные, в том числе и в духовном смысле, люди. Остальные как-то сами о своем спасении позаботятся, если захотят.

Другое, условно консервативное, направление настаивает, что возвращение людей в костелы должно быть достигнуто не за счет популистских ходов и следования европейской повестке, а за счет возвращения теологии и религии в общественную жизнь. Грубо говоря, все люди должны жить с церковью каждый день, а не отвлекаться на особых грешников и модные веяния. Это что-то вроде нового воцерковления – сложный и длительный процесс, подразумевающий многолетнее миссионерство и повышение морального авторитета Святого Престола.

Папа Франциск этот процесс инициировал, но не успел закрепить. Он радикально реформировал курии, выдвинул множество епископов и кардиналов со схожими взглядами, что создало влиятельную фракцию тех, кого условно называют «медленными». Это кардиналы, готовые продолжать путь Франциска именно миссионерским образом, избегая радикальных решений. Эта стратегия как может дать через несколько десятилетий результат или полностью провалиться – тут как Бог даст. Многим такое направление движения кажется разумным и привлекательным, но другие считают, что это лишь типичный для иезуитов способ затянуть решение насущных проблем в угоду миссионерству.

Условным фаворитом этого направления называют филиппинского кардинала Луиса Антония Тагле, бывшего архиепископа Манилы. Его называют «азиатским Франциском», он однозначно поддерживал политику Ватикана в отношении геев и разведенных пар.

Кстати, отношение к разводам – еще одна насущная проблема католического мира. Лишать таких людей благословения и причастия как-то в ХХI веке неудобно, но каноны не дают маневра. И компромисса между реальностью и канонами не просматривается. А это уже проблема философская и теологическая: надо ли менять каноны в угоду современности? С одной стороны, многие каноны можно было бы и поменять, но так можно договориться и до переписывания Библии, что уже делают некоторые протестанты.

Если большинство участников конклава сойдется на том, что ничего менять не надо, Франциск был прав, и пусть все идет как идет, а мы будем просто лавировать между каплями, имея в виду стратегическую перспективу новой катехизации земного шара, то кардинал Тагле – идеальный фаворит.

На другом полюсе расположились венгерский примас кардинал Петер Эрде и группа радикальных консерваторов из числа африканцев. Это в первую очередь кардинал Питер Турксон из Ганы, у которого есть очевидное преимущество – он в Риме с 2009 года, то есть, как и Паролин, оброс внутренними связями и аппаратным весом.

Также в этой условной группе серьезные позиции у кардинала Робера Сара, куриального епископа Гвинеи. Его взгляды весьма радикальны: он сторонник латинской мессы, то есть отказа от богослужения на национальных языках, и противник любых послаблений грешникам. Не всем эти взгляды нравятся. Кроме того, кардиналу Сара 80 лет: он может быть избран, но сам голосовать уже не имеет права.

В последние дни этот список дополнил кардинал Фридолин Амбонго Безунгу, чернокожий архиепископ Киншасы из Конго.

Надо подчеркнуть, что внимание цвету кожи кандидатов уделяет в основном светская пресса, ждущая «первого черного папу» или «первого папу-азиата». На практике же цвет кожи роли не играет, и такие мотивы вообще конклаву не свойственны. Миссионерство в Африке сейчас – не приоритет особенно на фоне более глобальных проблем, так что каких-то особых преференций у африканских кардиналов нет. Важны их взгляды. При всем уважении к кардиналам Сара и Безунгу, они слишком радикальны, чтобы быть безусловными фаворитами.

На противоположном крае расположился кардинал Маттео Дзуппи – архиепископ Болоньи, возможно, самый либеральный из всех кандидатов. Он тесно сотрудничает с американским священником Джеймсом Мартином, который якобы благословил однополую свадьбу, поддерживает движение геев-католиков и выступает с резкой критикой президента Дональда Трампа. Кардинал Дзуппи несколько раз ездил в Москву с очень нереалистичными предложениями по Украине и считается фаворитом либеральной туссовки. Но, опять же, его взгляды слишком радикальны, чтобы представить его в качестве фаворита.

Такое может быть возможно только при каком-то светском воздействии на конклав извне со стороны международных либеральных кругов. Исключить такое полностью нельзя, но все-таки звучит несколько фантастично.

Еще одним компромиссным кандидатом может стать Пьербаттиста Пиццабалла, Латинский Патриарх Иерусалима, сторонник мира в палестинском конфликте, молодой (1965 года рождения) и харизматичный. В Израиле Пиццабалла – неудобная фигура из-за его активных призывов к миру и за права палестинцев (среди арабов Леванта много католиков), но с другой стороны серьезных прорывов в его работе в Иерусалиме не отмечено.

Тут надо помнить, что конклав – это не президентские выборы и даже не выборы мэра Ватикана. Там не бывает дебатов, публичных выступлений и других атрибутов предвыборной кампании. За претендентов говорят их предыдущие дела, роль в курии и личные качества. В этом плане у Пиццабаллы есть преимущество – он единственный из кандидатов, кто реально работает в военных условиях, а борьба за мир был одной из основных линий работы Святого Престола при Франциске. Но насколько Пиццабалла обладает авторитетом и аппаратным весом – большой вопрос. Хотя его молодость – очевидный плюс, поскольку церковь нуждается в «долгом папе», который смог бы выстроить свою деятельность на десятилетия вперед.

На первых этапах в бюллетенях наверняка появятся голоса еще нескольких кандидатов, например, кардинала Эйка (из Утрехта), Аборелиуса (из Стокгольма) и Малькольма Ранджита (из Коломбо). Последнего светская пресса называет в числе возможных фаворитов, но, опять же, исключительно из-за его азиатского происхождения (он тамил).

Наибольшими шансами из числа «вторых фаворитов» условной консервативной группы может располагать венгерский примас Петер Эрде, выросший при советской власти и привыкший к компромиссам. Сторонник Орбана и самостоятельности национальных церквей, он может рассчитывать на поддержку не только консервативных радикалов, но и условных умеренных, они же «медлительные», из числа тех, кто рассчитывает растянуть возможные реформы на годы.

Для католического мира в последнее столетие избрание нового папы – каждый раз выбор нового пути. Сейчас этот выбор может стать или совсем радикальным, или растянутым во времени, если будет выбрана компромиссная фигура, склонная, как и покойный Франциск, к обсуждению проблем, а не к их разрешению. Приход на Святой Престол либерального радикала трудно представим, и остается надеяться на то, что новый папа все-таки продолжит путь по возвращению к нормальности и победе здоровых ценностей христианского мира. А такой папа нужен всем здоровым силам христианского мира, независимо от того, к какой церковной номинации кто из нас относится.