Отношения России и Чехии убивают с долгосрочной целью

Чехия вошла в число стран ЕС, объявивших Россию «террористическим режимом». Причем сделала она это одной из первых, несмотря на все издержки для себя и неустойчивое положение местной власти. Этот шаг наверняка будет иметь серьезные последствия. В том числе и такие, которых старательно добиваются инициаторы этой хамской акции.

В Европе чем дальше на Запад, тем меньше русофобов. Это только гипотеза, причем с «уязвимыми местами» типа Белоруссии, но доказательства в ее пользу международная практика подбрасывает ежедневно.

На этой неделе парламент Чехии принял специальное постановление, в котором провозгласил российскую власть «террористическим режимом». Ранее так же поступили в парламенте Эстонии (88 голосов «за» при максимуме в 101) и сенате Польше (85 «за» при максимуме в 100). В плане процедуры это было единогласное голосование, просто часть парламентариев не присутствовала по тем или иным причинам.

В нижней палате чешского парламента 200 мест, 159 человек присутствовали, за проголосовали 129, были и несогласные. Несогласные в меньшинстве, конечно, но концентрация русофобии уже не та.

Есть еще похожая резолюция латвийского парламента, в которой Россию провозгласили «государством – спонсором терроризма». Формулировку спопугайничали в США, но это в целом была отдельная хуторская инициатива, частный способ выразить ненависть, фальстарт. В Таллине, Варшаве и Праге уже ссылались на аналогичную резолюцию Парламентской ассамблеи Совета Европы, которая призывает продублировать обвинение против России на национальном уровне.

Если точнее, прямых обязательств нет, а юридически всё «вышепринятое» пока что ничтожно не только потому, что Россия не состоит в ПАСЕ и вышла из ОБСЕ («головной» организации Ассамблеи). Каждая страна сама решала, когда плюнуть в Россию – сейчас или позже. Или вообще никогда, потому что обязать ПАСЕ не может – только рекомендовать. Но по последствиям это даже не плевок, а просто ругательство. Пока.

Тонкость в том, есть ли в законодательстве той или иной страны такое определение, как «террористический режим» или «страна – спонсор терроризма» – и что из него вытекает. В США, например, такое законодательство есть, а попадание в список «спонсоров» (сейчас в нем Иран, КНДР, Куба и Сирия) означает автоматическое введение ряда санкций и ограничений.

Многие из них (а также многие другие) введены против России уже сейчас, но не все. Статус «спонсора терроризма» подразумевает даже аннулирование дипломатического иммунитета – и для людей, и для собственности. На этот шаг администрацию президента США Джо Байдена подбивала пойти уходящий спикер Палаты представителей Нэнси Пелоси, но в Белом доме, видимо, понимали, что за этим последует разрыв дипотношений с утратой последних каналов связи с Москвой – и решили не рисковать. 

Законодательство Польши, Чехии и Эстонии ничего для «террористических режимов» не предусматривает, но законодательство не догма, когда надо – его меняют.

Вполне возможно, всё это пролог к чему-то более глобальному. Например, к конфискации российской собственности, замороженной в странах Запада. Впоследствии могут принять законы, в которых пропишут, что собственностью «государств-террористов» эстонцы, поляки, чехи (и кто там еще будет в этом списке) вольны распоряжаться по своему усмотрению или по усмотрению Украины.

Это подготовка к узаконенному воровству. Но цель организаторов и модераторов этого процесса вряд ли ограничивается тем, чтобы сэкономить на помощи Киеву. Скорее,

узаконенное воровство продвигают те силы, чей интерес – как можно более долгосрочный разрыв отношений между Россией и странами Запада.

Национализация собственности серьезных держав в таких случаях надежный, испытанный способ. «Отмотать назад» бывает крайне трудно из-за политических, экономических и процедурных издержек, а до того, как имущественный конфликт урегулирован, восстановление отношений зачастую невозможно.

Самый известный пример в этом смысле – Куба и США. Гавана давно не представляет для Соединенных Штатов какой-либо угрозы, но попытка демократов начать примирение без отмены кубинской национализации американских активов была обнулена республиканцами при президенте Дональде Трампе.

Все это, впрочем, не новость и не отменяет вопроса о том, зачем Чехии лезть в бутылку одной из первых – сразу после латышей, эстонцев и поляков, не дождавшись даже Литвы, которая до начала СВО конкурировала за звание наиболее русофобской страны Евросоюза.

Понятно, что чехов попросили. Более-менее понятно и то, какие силы попросили и на каком языке. Но почему именно чехов? В плане решения расплеваться с Россией на десятилетия вперед это неочевидный выбор.

В принципе, этот выбор был сделан до СВО, еще при предыдущем правительстве, которое решило обвинить Россию в так называемом инциденте во Врбетице, хотя никаких доказательств этому не было и с обвинениями спорили чешские же силовики. В итоге Чехии, наряду с США, «выпала честь» открыть список «недружественных государств» после введения такого понятия в российское право.

Однако до того Прага, в противоположность Варшаве, Риге и прочим опорным пунктам русофобии, считалась наименее враждебной к России столицей ЕС, уступая в этом смысле только Афинам, Будапешту, Вене, Никосии и – до смены там власти – Братиславе. И это вполне логично, поскольку Чехия была в числе очевидных выгодополучателей от сотрудничества с Россией в плане энергетики, кооперации производств, финансов, туризма – перечень обилен.

В то же время в чешском обществе можно встретить полярные мнения о России и Украине. Часть чехов раздражает наплыв украинских мигрантов, причем этот фактор в их отношениях существовал задолго до наплыва беженцев.

На издержки от конфликта с Москвой и затраты на помощь Киеву обыватели ворчат много где в Европе, но Чехия одна из немногих стран, в которых это приняло характер массового народного протеста (как, например, и в самой русофильской стране ЕС – Болгарии).  

Это несет дополнительные риски для правительства премьер-министра Петра Фиалы – идейного русофоба, который тем не менее наверняка в курсе того, что находится в уязвимом положении и остается самым непопулярным на родине лидером ЕС.

Возможно, алогичное поведение чешских властей объясняется тем же, чем понимающие люди объясняли раскрутку «инцидента во Врбетице». Российскую дипломатическую миссию и любые признаки российского влияния хотели выдавить именно из Чехии ввиду того, что Чехия уже пару десятилетий стала неофициальной столицей «шпионских игр», какой во времена первой холодной войны была Швейцария.

Так сложилось по множеству причин – от «старых связей» силовиков со времен ОВД до особенностей местного ВПК, но сложилось именно так. Прага превратилась в зону конфликта интересов наиболее влиятельных спецслужб мира. А усилия натовцев по углублению раскола между Москвой и Прагой слишком наглядны, чтобы не сопоставить эти обстоятельства.

Сейчас дело идет к разрыву отношений – идеальному в плане «зачистки от влияния» сценарию, когда любые представительства «террористического режима» в Праге будут полностью ликвидированы, и Чехия окончательно избавится от злокозненного влияния русских в пользу полного подчинения союзникам по НАТО.

До того, как еще большая часть чешского общества поймет, что его интересы учитываться при этом не будут (залог чему – нынешняя инфляция и серьезное падение уровня жизни), всё, что когда-то связывало Россию и Чехию, порубят в фарш, чтоб нельзя было провернуть назад.