В Англии принят жесткий закон «О безопасности в интернете», защищающий от вредного контента детей. Во Франции ввели обязательное родительское согласие для пользователей младше 15 лет. В Австралии подросткам до 16 вообще запретили пользоваться соцсетями. В Непале отменили (правда, на очень короткий срок) соцсети и мессенджеры. И это только некоторые примеры. По-видимому, мы в самом начале процесса, в ходе которого человечество будет постепенно отказываться от навязанных ему вредных цифровых продуктов и технологий. Гладким этот процесс, конечно, не будет – достаточно вспомнить борьбу с продавцами опиума, морфия и кокаина в викторианскую эпоху.
Интереснейший факт. В 1895 году английская правительственная комиссия объявила, что прекращение производства опиума «нежелательно» и даже «невозможно», учитывая убытки производителей, недовольство людей и аргументы врачей, которые рекомендовали опиаты в качестве лечебных средств. В те времена этими «лекарствами» активно пичкали даже детей: их рекомендовали от колик в животе, при боли в деснах от режущихся зубов, от дизентерии, диареи и обычного плача. Особенно это явление процветало в трущобах. Родители должны были работать; чтобы дети не плакали, им давали микстуру, состав которой сейчас вызывает оторопь. В итоге маленькие дети лежали на полу как мертвые, а если кто-то поднимался и начинал бузить, дети постарше давали ему еще пол-ложки. Когда же родители замечали, что лекарства с милыми названиями «детская тишина» или «сироп миссис такой-то» вызывают привыкание и делают их чад вялыми и полуживыми, производители и продавцы только усиливали рекламу, утверждая со ссылками на известных медиков, что негативных последствий не существует. Если же дети умирали, ответственность за это целиком возлагалась на родителей.
Период, когда зависимость от опиума, кокаина или морфия считалась проблемой отдельных людей и отдельных семей, продолжался около ста лет. Но постепенно пришло понимание: наркотики – трагедия всего общества. И вот сначала наркотические вещества перестали отпускать без рецепта, потом их сделали очень дорогими, а уже в десятые–двадцатые годы прошлого века началась активная борьба с их продажей и распространением.
Сейчас сюжет, по-видимому, повторяется. В наши дни цифровая зависимость считается ошибкой отдельного человека или недосмотром родителей, но еще не осознается как масштабное социальное бедствие. При этом человек остается человеком: жить в цифре он неспособен. «Цифровой реальности» не существует, как не существует реальности потребителя кокаина.
Платон в «Государстве» описал подземелье, в котором сидят люди с оковами на ногах и на шее. За их спиной в свете факелов проносят предметы, и на стены ложатся дрожащие тени. Люди смотрят на эти тени, придумывают им названия и вообще находятся в полной уверенности, что кроме теней ничего не существует. Если кто-то пытается открыть узникам истину, что рядом находится настоящий мир, его поднимают на смех или даже убивают. Образ Платона отлично подходит к нашему случаю.
Пленники цифровой пещеры настолько привыкают к виртуальному миру, что он кажется им интереснее настоящего. В медицине такое поведение квалифицируется как род психического расстройства – аутизм. Но кто сказал, что на аутистах нельзя зарабатывать? Наоборот, очень удобно контролировать людей, транслируя им потребности через интернет, а потом скармливая соответствующие товары и услуги. Живой человек превращается в чей-то «материал богатства» (Мишель Фуко). Такой бизнес успешен и эффективен, и цифровые цепи могут оказаться прочнее настоящих, особенно если опутывать ими с детства.
Однако полная победа цифровизаторов (как, кстати, и полная победа наркоторговцев) означает смерть общества. Полностью оцифровать можно только труп. Так что, если жизнь на Земле все-таки сохранится, децифровизацию можно считать неизбежной. Какой она будет? Вариантов не так уж много.
Первый вариант – катастрофический. Нечто подобное описал Эдвард Форстер в своем фантастическом рассказе «Машина останавливается». Люди переселились жить в машину, которая дает им воду, еду, развлечения. Однако машина понемногу стареет, изнашивается, в ее работе начинаются сбои, а потом она полностью останавливается. Люди, умеющие только нажимать на кнопки, не способны выбраться на поверхность. Они умирают в подземных коридорах, а города, состоящие из пещер, обрушиваются. Выживают только те, кто оказался на поверхности.
Английский писатель не был пророком, но он отлично понимал, что человечество очень рискует, делая ставку на техногенный фактор. Сейчас мы все больше увеличиваем власть форстеровской машины, и нити, связывающие нас с реальностью, все тоньше. В какой-то момент процесс завершится, нити порвутся. Эта принудительная децифровизация, по-видимому, будет сопровождаться гибелью тех, кто разучился жить в настоящем мире. Уже сейчас дети, рано погрузившиеся в смартфоны, имеют огромные трудности с адаптацией. Выжившим в ту переломную эпоху тоже будет несладко. В худшем варианте эти люди вообще не смогут сохранить культуру – их уделом станет выкапывание корешков.
Второй, более удачный для всех вариант – децифровизация сверху. Этот процесс уже идет в тех государствах, которые первыми вступили на путь бездумного совершенствования IT-технологий. Сейчас законодатели в этих странах стараются в первую очередь оградить от цифры детей, но можно предположить, что это только начало. Тот же запрет на соцсети, вероятно, будет распространен на всех социально уязвимых (больных, внушаемых, юных, пожилых, беременных и т. д.). Потом дойдет дело и до полного запрета карманных компьютеров. Можно предположить, что в обществе будущего компьютеры снова станут дорогими и стационарными, а доступ к ним будет ограничен. Впрочем, беднейшие страны Африки и Латинской Америки еще долго будут оставаться в состоянии пресловутой цифровой «свободы». Там-то планшеты и смартфоны еще долго будут в ходу. И интернет-туризм наверняка станет для этих стран важным источником дохода, наряду с наркотиками в свободной продаже и секс-туризмом.
- Как нацпроекты изменили Россию
- Минцифры раскрыло список сайтов для работы при отключении интернета
- Депутат Немкин: В России запретят передавать сим-карты третьим лицам
Третий вариант – децифровизация снизу. Пожалуй, сейчас это самый маловероятный сценарий, но все-таки его не стоит сбрасывать со счетов. Родители, молотком разбивающие телефоны своих детей, уже не редкость. Наметившийся отказ от смартфонов в пользу кнопочных телефонов тоже наводит на размышление. Здесь можно вспомнить и опыт английских луддитов XIX века: они отказывались принимать технические новшества, громили станки, лишавшие их работы, нападали на транспорт, поджигали фабрики.
А как насчет сопротивления IT-корпораций? Учитывая их доходы и связи, этого, конечно, не избежать. Если в середине XIX века наркоторговля использовалась как политический фактор, а с помощью опиума уничтожались целые страны, то теперь эту роль выполняют соцсети. Подобно наркоторговцам прошлого, цифровизаторы постараются мобилизовать общественное мнение и выведут людей на протест. О том, что узники пещеры могут убивать своих освободителей, предупреждал еще Платон. Собственно, все это мы видели недавно в Непале, где правительство полностью закрыло доступ к Facebook*, Instagram* и WhatsApp (принадлежат Meta*, признанной в РФ экстремистской и запрещенной), а в ответ получило сожженный парламент, убийства, погромы и разъяренные толпы, требующие цифровых «свобод».
Не хотелось бы, чтобы нечто подобное происходило у нас. Ошибки Непала, где слишком резко перешли от полного попустительства к запретам, нужно учесть. Но тянуть с началом децифровизации тоже не стоит. Российское общество (в котором, согласно социологическим опросам, на цифровую зависимость жалуется уже каждый второй) заинтересовано в том, чтобы вычищение цифры из быта началось уже сейчас. Выглядит фантастикой? Да, пожалуй. Но ведь когда-то и опиум по рецепту был фантастикой.
* Организация (организации) ликвидированы или их деятельность запрещена в РФ
