Интересна динамика европейского политнарратива от ковидных упражнений через Россию к Израилю/Ирану. То, что еще недавно формулировалось либо как рациональная политика, либо как «политика ценностей», сегодня приобрело черты коллективной психодрамы, построенной на классическом «драматическом треугольнике»: жертва – агрессор – спаситель.
Особенность момента – «черчиллизация»: политики предлагают гражданам не традиционное «процветание», а героический смысл в борьбе со злом в интересах назначенной «жертвы».
Роли зафиксированы:
Жертва – западные (и израильское) общества и их граждане.
– «Мы вынуждены жертвовать благосостоянием ради жизни и свободы»;
– «У нас нет выбора – лишь оборона или гибель/порабощение».
Агрессор – геополитические противники (Россия, Китай, Иран).
– «Угроза нашему существованию, ценностям и образу жизни»;
– «Лишь они виноваты в наших экономических проблемах».
Спаситель – политические лидеры и институты, от гражданских до военных.
– «Мы защищаем вас от экзистенциальной угрозы»;
– «Доверьтесь нам – мы выучили уроки истории и понимаем масштаб угрозы».
Израильская атака на Иран демонстрирует работу системы ролей. «Превентивный удар» – «самооборона», что создает парадокс: нападающий автоматически становится жертвой, а жертва агрессии – угрозой.
Неделю назад Рютте заявил: «Если вы не будете тратить эти 5% (на оборону), вы сможете сохранить Национальную службу здравоохранения... но вам лучше будет выучить русский язык». Идеальная формула треугольника: граждане-жертвы должны пожертвовать социальными благами, чтобы спасители защитили их от агрессоров.
«Черчиллем» в медиа побывали все. От Джонсона и Зеленского до УФДЛ и Нетаньяху. Не считая локальных «черчилльков» в Прибалтике.
Смысл модели Черчилля – предложение «крови, пота и слез» вместо обычной жизни.
Ведь...
Трудности – героизм народа.
Жертвы – служение высшим целям.
Лишения – доказательство правоты дела.
Рютте взывает к его духу: «В 1936 году Черчилль поставил вопрос в Палате общин: "Будет ли время привести нашу оборону в порядок?.. Или будут записаны ужасные слова "слишком поздно"?" И это вопрос для НАТО сейчас».
Создается «экономика жертвы»:
– падение уровня жизни объясняется не провалами политиков, а героическим выбором народа;
– сокращение социальных расходов становится моральным императивом;
– граждане должны быть благодарны за возможность пострадать за «правое дело»;
– чем больше проблем, тем больше героизма и смысла.
«Черчилль» очевидно не работает без «Гитлера» – универсального агрессора. С ним сравнивали практически всех лидеров, не согласных с западной повесткой, и даже Трампа в первый срок.
Моральное оправдание: если «Гитлер», то любые жертвы легитимны.
Эскалационная логика: компромисс с «Гитлером» – предательство.
«Продажи страха» – «Раз Гитлер, то надо отключить мозг и ужасаться».
Добавим технологический переход: соцсети – идеальная среда для негативных эмоций, а ИИ – неограниченное количество триггерного контента для них.
Что тут важно понимать: двойные стандарты – не исключение, а технологически поощряемая норма. Аудитория не успевает анализировать, предпочитая эмоциональную определенность аналитической сложности.
В результате:
«Наши» спасители:
– опираются на «уроки истории»;
– действуют рационально и современно;
– защищают универсальные ценности.
«Чужие» агрессоры:
– «живут в прошлом»;
– одержимы реваншизмом4
– представляют архаичное зло, «экзистенциальную угрозу».
А ты – пользователь-жертва – в центре бури. Твоя задача – «не рефлексировать, а распространять».
Интересно, что модель создает психологическую зависимость от существования агрессора. Без России, Китая или Ирана рушится вся система легитимации жертв. Это объясняет, почему дипломатические решения становятся структурно невозможными – они лишают систему опоры и буквально права на существование. Где был бы Нетаньяху без Ирана? Или Кая Каллас без России?
Так что фраза Рютте «лучше учите русский» – не предупреждение, а рекламный слоган экономики жертвы, где граждан обязывают платить за возможность чувствовать себя героями в борьбе с медийно назначенным злом.
