Итоги 2024 года еще не подведены, и официальные цифры Росстата о росте российской экономики еще не опубликованы. Но МВФ уже повысил свою оценку роста российского ВВП (по паритету покупательной способности) с 3,6% до 3,8%. Оценка российского Минэкономразвития чуть выше – 3,9%. Но на 2025 год эксперты МВФ прогнозируют заметное снижение экономического роста (до 1,6%).
С одной стороны, в таком подходе нет ничего нового. В январе прошлого года МВФ прогнозировал рост ВВП РФ в 2024 году на 0,3%. В апреле прогноз был повышен до 0,7%, в июле – до 1,5%, а в октябре – до 2,2%. А результат может оказаться около 4%.
Прогноз на 2025 год МВФ тоже увеличил, но все равно предсказанные темпы роста российской экономики должны быть значительно ниже, чем в завершившимся году – всего 1,6%. ЦБ РФ солидарен с экспертами МВФ и прогнозирует рост ВВП России в пределах 0,5-1,5% в 2025 году и 1,0-2,0% в 2026-м. И эти прогнозы были обнародованы еще до последних угроз Трампа обрушить цены на нефть, которая дает значительную часть доходов российского бюджета (угроз, на которые нефтяной рынок почти не отреагировал).
Что касается макроэкономических прогнозов, то Центробанк и в прошлом году был очень консервативен в своих оценках. Но в этот раз с ним солидарны и другие эксперты. Например, в октябрьском консенсус-прогнозе Центра ценовых индексов рост ВВП в 2025 году ожидается на том же уровне, что и в прогнозе ЦБ.
Министр экономического развития Максим Решетников так оценивал перед новогодними праздниками перспективы 2025 года: «Что касается ожиданий от следующего года, то главный вызов – политика охлаждения экономики… с января-февраля мы начнем ощущать ее последствия более отчетливо». Эта политика продвигалась Центробанком, как единственно возможный способ бороться с инфляцией. И ради проведения в жизнь этой политики ЦБ РФ повысил ставку до 21%.
Многие промышленники справедливо указывают, что с такой процентной ставкой ни о каких инвестициях в расширение производства не может быть и речи. Справедливости ради стоит заметить, что высокая инфляция тоже не способствует инвестициям в производство (с долгим периодом отдачи). С одним можно согласить безоговорочно: за 2023-2024 годы потенциал быстрого расширения производства был в значительной мере выбран, и сейчас простыми мерами прежние темпы роста уже не обеспечишь.
Источники экономического роста
Рост российской экономики в 2023-2024 годах был вызван прежде всего ростом государственных расходов в сфере ОПК и инвестиций в инфраструктуру. Сюда относятся и расходы на восстановление освобожденных районов новых российских регионов, и государственное софинансирование создания новых производств (как относящихся к производству вооружений, так и ключевые производства в программе импортозамещения). Ради этого был даже придуман механизм льготной промышленной ипотеки, позволяющий компаниям растягивать расходы «нулевого цикла» на строительство цехов и инфраструктуры, чтобы значительная их часть приходилась на тот период, когда производство уже запущено и начинает приносить прибыль.
Тем не менее основной прирост выпуска промышленной продукции был достигнут за счет более полной загрузки имеющихся мощностей. За три года эти резервы уже во многом исчерпаны, и теперь источником роста физических объемов выпуска промышленной продукции может служить только ввод новых производственных мощностей или серьезное увеличение производительности труда на уже существующих производствах. Что невозможно без их технического перевооружения (на что тоже необходимы инвестиции).
Техническое перевооружение становится настоятельным императивом не только для предприятий ОПК и важнейших отраслей, обеспечивающих технологический суверенитет. Нарастающий дефицит рабочей силы сказывается на предприятиях транспорта и коммунального хозяйства, в агропромышленном комплексе и сфере услуг. И на этот вызов у компаний есть только два возможных ответа: или повышение зарплат, в стремлении выиграть конкуренцию за кадры, или техническое перевооружение, для чего, опять же, требуются инвестиции.
Вопрос в том, откуда они возьмутся. Понятно, что рассчитывать на серьезный приток иностранных инвестиций не приходится. Если они и будут из дружественных стран, то только в ограниченный круг предприятий/отраслей, о которых будут достигнуты соответствующие межправительственные договоренности. Внутренние инвестиции при нынешней ставке ЦБ возможны только за счет собственной прибыли. При этом, если есть выбор, то экспортно-импортные операции или спекуляции с валютой обеспечивают бОльшую доходность (и в короткие сроки), чем инвестиции в реальный сектор. Третий источник инвестиций – денежная эмиссия – пока даже не обсуждается: с точки зрения большинства экономистов, это лишь разгонит инфляцию, которую и так не удается побороть.
Борьба с инфляцией – лекарство хуже болезни
Является ли перегрев российской экономики (как утверждает ЦБ) первопричиной инфляции, или она имеет другой характер? Этот вопрос является предметом ожесточенной дискуссии.
Представители промышленности, использующей импортные комплектующие (неважно, из Китая или полученные через третьи страны по параллельному импорту), справедливо утверждают, что первопричиной роста их издержек является рост курса доллара. Поэтому, мол, инфляция у нас – это по большей части инфляция издержек. И высокие ставки лишь увеличивают издержки при экспортно-импортных операциях, то есть способствуют увеличению инфляции.
Однако некоторый перегрев рынка труда все же существует. Дефицит кадров приводит к конкуренции зарплат, в результате которой компании, не имеющие ограничений по затратам на заработную плату, сманивают к себе работников из отраслей, где невозможно гибкое формирование фонда оплаты труда (например, во многих государственных структурах, «Почте России» и т. д.). В результате повышать зарплаты вынуждены даже те компании, где нет запаса по рентабельности. И у них рост издержек приводит к росту цен.
Высокая ставка несколько снижает объем кредитов населению, то есть должна в теории снижать спрос. Но на фоне роста зарплат этого фактически не происходит. То есть высокие ставки ударяют в первую очередь по тем, кто без кредита не в состоянии совершать крупные покупки, не приводя при этом к макроэкономическому результату.
Во вторую очередь высокие ставки ударяют по бюджету, который в рамках программ льготного кредитования компенсирует предприятиям часть процентной ставки по банковским кредитам (а гражданам – часть процентной ставки по льготной ипотеке). В результате получается, что на деньги, которые затрачивает бюджет на льготную ипотеку при покупке квартиры для одной семьи, можно было бы купить три квартиры для трех семей. Но в существующей схеме эти деньги уходят банку. С льготными кредитами предприятиям аналогичная история.
В этих условиях правительство вынуждено менять формы поддержки промышленности. Как сказал министр экономического развития Максим Решетников о планах на 2025 год, «по инвестиционным кредитам будем переходить в режим не прямого субсидирования процентной ставки, а предоставления капгранта в зависимости от объема инвестиций. То есть у бизнесмена будет выбор между собственными и заемными средствами на ту часть проекта, которая не покрывается субсидией. Хочешь – бери кредит, хочешь – доставай из кармана».
Но что если инвестиционный проект важен для страны, «в кармане» у предпринимателя недостаточно денег, а ставка по кредиту не позволяет привлекать инвестиции на возвратной основе?
Бесполезные для промышленного развития банки
Простое понижение ключевой ставки в этой ситуации не поможет. Нынешняя российская банковская система создавалась в постсоветские годы по образу и подобию американской. То есть во главу угла было поставлено получение максимальной прибыли в минимальные сроки за счет финансовых операций. Поэтому основными источниками дохода наших банков является кредитование населения, валютные спекуляции (пардон, валютообменные операции…) и кредитование торгово-закупочной деятельности (в том числе и экспортно-импортных операций).
Еще одной важной статьей дохода западных банков является участие в проведении IPO и управление деньгами вкладчиков/инвесторов на фондовом рынке. Для российских банков это не очень важный источник заработка, так как до введения санкций российские компании предпочитали проводить IPO на западных площадках (и преимущественно с участием западных банков), а капиталы внутренних инвесторов (неважно – частных или корпоративных), доверяемые российским банкам, были не такого объема, чтобы с их обслуживания можно было получать заметный в общем балансе доход. Да и собственные капиталы большинства российских банков не такой величины, чтобы играть на фондовом рынке, что называется, «на свои» (банк не может вкладывать заметную долю своих средств в один проект).
Кредитование промышленности российскими банками большей частью ограничивалось выдачей кредитов на пополнение оборотных средств (и обслуживание выдачи зарплат работникам, пока не было отменено «зарплатное рабство», то есть не ликвидирована возможность работодателя определять, в какой банк он будет переводить работнику зарплату). Выдачей инвестиционных кредитов российские банки перестали заниматься еще в 1990-е годы (когда и ставка была высока, и инвестиционные проекты именно в промышленности были наперечет).
Надо учесть, что на Западе основная часть инвестиций в производственные проекты приходит с фондового рынка: на ранних стадиях от венчурных инвесторов, на зрелых стадиях – от проведения IPO. У нас же эти механизмы в полную меру так и не заработали.
А в США именно на фондовом рынке аккумулировалась большая часть долларовой эмиссии, направлявшейся через банки в экономику и поддерживавшей экономический рост.
У нас, если направить эмиссионные деньги в существующую банковскую систему, банки в первую очередь прокрутят деньги в операциях с валютой (и не факт, что рубль от этого еще раз не упадет), затем начнут раздачу кредитов населению. Ну и выдадут кредиты тем предприятиям, которые могут предоставить «вкусные залоги». Чтобы в случае чего эти предприятия обанкротить, а залоги реализовать. Опыта работы с проектным финансированием, когда деньги выделяются на реализацию проекта, который должен принести прибыль в перспективе, у большинства отечественных банков просто нет.
России нужны институты развития
России нужны новые структуры, которые могли бы служить проводниками инвестиций в промышленные проекты (об источниках этих инвестиций скажем чуть позже).
- В ЦБ назвали условие снижения ключевой ставки
- На ком банки зарабатывают сверхприбыли
- Какие опасности ждут российскую экономику в 2025 году
Их функцией должно стать выделение долгих кредитов под новые инвестиционные проекты. Естественно, со ставкой, позволяющей эти проекты реализовать – то есть примерно 2–6%.
В первую очередь это могли бы быть государственные лизинговые компании, которые, например, помогали бы покупать: авиакомпаниям – произведенные в России самолеты, Объединенной самолетостроительной корпорации – необходимые для расширения производства самолетов станки, и далее по цепочке. Причем лизинг оборудования должен быть доступен не только для крупных компаний с госучастием, но и для средних предприятий. Таких, которые имеют реальные проекты импортозамещения или участвуют в поставках комплектующих крупным компаниям, наращивающим выпуск продукции (неважно, по гособоронзаказу или в рамках нацпроектов).
Наращивание производства для внутреннего спроса резко улучшит платежный баланс страны (и так, кстати, положительный) и увеличит объем внутреннего рынка (поскольку будет закупаться не только готовый продукт, но и обслуживаться вся цепочка платежей за полуфабрикаты и комплектующие). То есть в России будет оставаться вся добавленная стоимость, а не только норма рентабельности импортера и розничного продавца.
Это означает, что дополнительная рублевая эмиссия не будет наносить вреда российской экономике. Поэтому и финансировать государственные лизинговые компании можно за счет целевой эмиссии (ну или, в крайнем случае, за счет средств Национального фонда благосостояния – ведь лизинговая компания предоставляет предприятиям средства на возвратной основе).
И должна быть возможность выделения денег под большой проект комплексного развития территории, где будут создавать предприятия, перерабатывающие сырье по всей технологической цепочке до выпуска конечной продукции. Сейчас таких структур просто нет, и не стоит рассчитывать, что несколько коммерческих компаний смогут не просто договориться в рамках существующего большого проекта, а такой проект создать. Фактически нам сегодня нужен не Госплан 2.0, поскольку нет задачи перевода всей экономики на плановые рельсы, а Госкорпорация комплексного развития, способная создавать долгосрочные планы и привлекать к их выполнению крупные и средние российские компании.
