Можно ли стать русским, если ты им не родился? Как стать русским? Что делает человека русским? Об этом говорят и спорят. Это неудивительно, ведь жизнь постоянно нам дает поводы для подобного разговора.
Вот один из таких поводов. В декабре на выставке «Россия» на ВДНХ был день Ставропольского края. Его программа, помимо прочего, включала встречу, посвященную памяти актера и режиссера Сергея Пускепалиса, трагически погибшего в сентябре 2022 года. Он родился в городе Железноводске, где в следующем году планируется провести кинофестиваль его имени.
Выступали люди, которые знали Сергея, делились своими воспоминаниями. Мне тоже предложили сказать несколько слов, и я почувствовал себя довольно неловко, ведь не успел с ним познакомиться. Тем не менее я нашел то, что нас объединяет. Сергей был сыном отца-литовца и матери-болгарки. И при этом он был абсолютно русским человеком. Во мне тоже есть литовская кровь, в моей жене – болгарская, а в наших детях, соответственно, обе. И мы – русские люди.
«Я русский, моя кровь от отца», – поет SHAMAN. Пускепалис не просто получил от отца литовскую кровь, он провел немало времени у родственников в Литве и владел литовским языком. Он, однако, был ничуть не менее русским, чем наш замечательный белобрысый певец.
Впрочем, я даже не знаю, можно ли быть более русским или менее русским, возможны ли тут градации. Хотя мы и говорим «наполовину русский», «на четверть русский», но это не относится к самоидентификации: личность не апельсин, ее нельзя поделить на дольки. Хотя у нас есть представление о «типичном русском», его внешности, характере и предпочтениях, реальные русские не так часто соответствуют стереотипам.
Есть ревнители «чистоты русской крови», которые постоянно подозревают окружающих в нерусскости и стремятся как можно больше людей из русских выписать, но это, мне кажется, какой-то карго-культ, взятый у малых народов, боящихся раствориться и затеряться среди соседей. Русским этот страх неведом, их потому и много, что век за веком русский народ вбирал в себя самый различный этнический и генетический материал. Справку о биологической русскости никто выдать не сможет, просто нет критериев.
Часто можно слышать, что русский – это тот, кто владеет русским языком и погружен в русскую культуру. В этой версии эталоны русскости – Владимир Иванович Даль и Дитмар Эльяшевич Розенталь, генетически совсем не русские. Изучение русской культуры можно безошибочно рекомендовать всем, независимо от национальности, но этот критерий все-таки не кажется мне верным.
Думаю, в ЦРУ есть прекрасные специалисты по русской культуре. Да и западные слависты – разве их знания о России делают их русскими? Наконец, я могу назвать ряд утонченных гуманитариев, которые уехали из страны после начала СВО: с русской культурой у них все в порядке, а вот как русские они, увы, не состоялись.
Таким образом, украинские националисты бьют мимо цели, когда сносят памятники Пушкину, полагая, что знание стихов Пушкина делает людей русскими. Увы, это не так. Этого не делают ни Пушкин, ни Достоевский, ни Толстой, при всей их важности для нашего цивилизационного кода.
В конце концов, целые поколения русских людей выросли на прозе Хемингуэя, одно время люди вешали у себя дома его портреты, но это же не сделало их американцами? Напротив, если ты русский, то и у Хемингуэя, и у других великих американцев – Мелвилла, Фолкнера, Фроста – ты найдешь что-то родное, русское и, может быть, чуть лучше поймешь свой народ и свою землю.
Разумеется, любой боец в окопах под Авдеевкой имеет большее отношение к русскому народу, чем автор нескольких книг для серии ЖЗЛ, сбежавший преподавать в Ташкент, посылая проклятия в адрес России. В том числе если этот боец – якут, бурят, дагестанец. Это лейтмотив многих рассказов о фронтовых буднях: мы в одном окопе, все разные, из разных регионов, но мы – один народ. Сама по себе военная ситуация – очень русская по своей природе. Русские – народ-воин, за русскими стоит славная история сражений, в которых возникла наша страна. Кто вместе с русскими воюет, тот тоже становится русским.
Это выводит нас на формулу Петра Великого: «Русский тот, кто любит Россию и ей служит». Служит, работает, творит в России и во имя России. Во времена Петра любому толковому человеку предлагалось стать русским: огромной стране были нужны работники. И мы с гордостью, без стеснения называем Витуса Беринга русским моряком, Варфоломея Растрелли – русским архитектором, а Петра Багратиона – русским полководцем. Хотя и помним, что один происходил из датчан, другой – из итальянцев, а третий – из грузин.
Сегодня стране всё так же нужны работники. Если бы это было не так, не стоило бы вообще ставить вопрос, как можно стать русским.
Но служба службой, а без любви ничего не получится. Нас не устраивает Россия, покрытая сетью мигрантских гетто. То есть принципиальная открытость России должна сочетаться с желанием стать русским, а не просто жить и зарабатывать в России. Но чтобы такое желание возникало, престиж звания русского должен быть высок. И это зависит от нас самих.
Мы прежде всего должны сами себя полюбить и русское в себе полюбить. Например, перестать экспортировать русскую чернуху и безнадегу. И если кто-то очень захотел снять фильм о том, как некая неуравновешенная девушка стремится сесть в норвежскую тюрьму, лишь бы не жить в России, как это недавно сделал режиссер Иван Твердовский, то не стоит, наверное, подобный продукт поощрять премией. Мир должен видеть в России страну мечты, страну возможностей. Не глухую окраину мира, а его центр.
Задачу стать русским во многом облегчает сама наша земля, ее богатство, ее разнообразная природа. Мне кажется, тем жителям наших новых регионов, которые все еще чувствуют себя украинцами, будет проще стать русскими, если они осознают, к какой огромной семье они присоединились, а еще лучше – своими глазами увидят нашу российскую необъятность. Одно лишь ощущение, что родина твоя не кончается и через восемь часовых поясов, делает русскую идентичность более привлекательной по сравнению с европейской, которой так долго пытались соблазнять своих сограждан украинские националисты.
Тесная Европа, у которой все в прошлом, обязательно проиграет просторной России, будущее которой нам еще предстоит построить.
