Я служил с первых солдатских, а потом и лейтенантских дней в Закавказье. Солдаты были в основном местные и поэтому опытные офицеры сразу же предупредили: «фильтруй базар». Распространенное употребление бранного выражения в адрес чьей-то матери, которое мы произносим так же привычно, как «доброе утро», уроженец Кавказа или Средней Азии воспринимает буквально и принимает как тяжелейшее оскорбление.

Однако зачастую даже командиры соединений на общем построении артикулируют такие коленца, что и в пивной не услышишь. Естественно, это не вызывает у определенной категории военнослужащих уважения, скорее, наоборот. Что уж говорить о командирах взвода, роты, батальона. Но это только часть проблемы, на которую хочется обратить внимание.

Уважать чувства верующих

Порядка 80% военнослужащих являются верующими, принадлежащими к разным конфессиям. И если православные в основной своей массе не столь остро реагируют на критические замечания в адрес Всевышнего, то для правоверного мусульманина оскорбительные слова в адрес Аллаха являются кровной обидой в буквальном смысле. Проблему на ровном месте может создать какой-нибудь недалекий командир, который, к примеру, скажет что-то обидное про Всевышнего, пытаясь заставить подчиненных мусульман выполнять его приказы. 

Большинство современных командиров не имеют достаточных знаний и опыта в теологических беседах. Поэтому убедить подчиненного, который говорит, например, что это не его война и ему Аллах не велит воевать, они не смогут. Вступать в полемику с ним – дело абсолютно напрасное. Неправоверный офицер не является достаточным авторитетом для солдата-мусульманина. Замполит? Тоже вряд ли. Самое умное в такой ситуации – политработнику обратиться к имаму ближайшей мечети, чтобы он вразумил строптивого бойца.

Почему военные против капелланов

Из сказанного вытекает вполне логичное решение: иметь в воинских частях Российской армии штатных военных священников разных конфессий, прежде всего, православных и мусульман. Формально такие должности в Российской армии существуют с 2010 года. Однако на деле они часто остаются вакантными. Почему? Может быть, конфессии не представили нужное количество служителей культа? Нет. Насколько известно, в частности, РПЦ предоставила армии священников даже больше, чем имеется вакансий.

Все дело в том, что командиры предъявляют к этим людям повышенные требования, что и является барьером. Вопрос – почему. На него мне ответил отец Александр Терпугов, который был в числе первых священников, направленных в войска. По его мнению, полковой священник неудобен командиру и замполиту, поскольку ни тому, ни другому не подчинен непосредственно. То есть нет возможности заставить священнослужителя делать что-либо, что входит в противоречие с вопросами веры и нравственности. Отец Александр рассказывал, что когда на общем построении заместитель командира бригады начинал крыть подчиненных матом, он просто демонстративно покидал строй. И всем было все понятно. Естественно, это не вызывало любви к священнику у этого офицера.

Совесть полка

То есть священник как представитель Господа в строю является совестью военнослужащих, и эта совесть не дает совершать бессовестные поступки. Все мы люди, и военные не исключение, и потому грешим. Священнослужитель – препятствие на пути неблаговидных поступков. Поскольку вера в большинстве военных училищ не прививается и не воспитывается, сам офицер зачастую может впасть в искушение.

Но именно вера не просто помогает сохранению нравственных устоев армии, она помогает одержать победу. Наиболее яркий пример в этом смысле – наш великий полководец Александр Васильевич Суворов, не проигравший ни единого сражения на суше, был глубоко верующим и говорил: «Молись Богу – от Него победа. Бог наш генерал, Он нас и водит». Другой наш великий флотоводец, также не проигравший ни одного сражения на море, адмирал Федор Федорович Ушаков говорил: «Идя в бой, читайте псалмы… и пуля вас не возьмет!» Он был глубоко верующим и ныне канонизирован.

В русской истории немало фактов, когда священники не только шли в атаку в боевых линиях, подвернув свои рясы, например, в ходе Брусиловского прорыва, но и даже поднимали в атаку бойцов, оставшихся без командира. Так, 1 мая 1904 года в бою на реке Ялу командир русского подразделения был убит, и солдаты на время растерялись. Тогда полковой священник Стефан Владимирович Щербаковский вышел вперед, осенил солдат крестным знамением и, высоко подняв крест над головой, повел солдат в атаку со словами: «Вперед, за Отечество!» Вдохновленные его поступком солдаты прорвали цепь японцев. Сами священники, естественно, никогда не стреляли – им нельзя убивать людей, даже врагов.

Я думаю, что командование должно приложить максимум усилий для скорейшего комплектования вакансий военных священников разных конфессий. Требования, предъявляемые к кандидатам на позиции военных священников, должны быть вполне разумны. Некоторые считают, что священник по военным навыкам не должен уступать своей пастве. Мол, полковой священник десантного полка должен прыгать с парашютом. Наверное, и физическая форма его должна позволять совершать пешие марши, без труда забираться на боевую технику и покидать ее быстро в случае надобности. То есть священник не должен в бою стать обузой. Однако не дело попа осваивать воинские науки. Его оружие – слово Божие, зачастую много сильнее самого современного оружия, поскольку именно Господь в конечном итоге и определяет победителя по делам и молитвам воюющих.

А сейчас, пока вакансии остаются открытыми, политработники обязаны установить на местах дислокации и подготовки связь со священнослужителями и помочь им в выбранное время проводить службы и встречи с личным составом. Естественно, свободу совести никто не отменял, и эта опция касается только верующих. И это не должно вызывать недовольство командиров, поскольку положительно влияет на нравственный климат подразделения, сплачивает коллектив разных верований. А сплочение и слаживание воинского подразделения – задача архиважная, поскольку превращает едва познакомившихся людей в боевую единицу, способную решать стоящие перед ней боевые задачи разного уровня сложности.