Закон об иноагентах мне не нравится, хотя бы потому, что если признают иноагентом и меня, то свои шутки в Facebook* мне придется сопровождать дисклеймером: «Распространено иностранным средством массовой информации, выполняющим функции иностранного агента, и (или) российским юридическим лицом, выполняющим функции иностранного агента». А де-факто я вообще старейший иностранный агент, поскольку еще в 1994 году работал на радио Би-би-си.
Шутки шутками, но вырос этот закон не на ровном месте. Власть вы можете не любить, но делать вид, что действовать она должна исключительно в вашей логике – довольно странно. Закон был принят как зеркальный американскому, по которому в США начали щемить Russia Today. Сравнивать законы начали давно, еще на заре становления нашего: «В России, заметил профессор Боренстейн, речь идет о попытке стигматизации гражданского общества, в то время как регистрация RT преследует более узкую цель: дискредитировать российский канал как разрушающий нашу политическую систему».
Гражданское общество, надо сказать, на иностранном финансировании не находится, хотя от него и не отказалось бы (коли жители сибирской деревни просят Ангелу Меркель отремонтировать им дорогу). Но гранты даются на цели, которые выгодны тем, кто их дает. Во многих случаях они были во благо (для получателей деньги всегда во благо, а вот у государства взгляды на эту тему могут быть разными). В 1990-х цель грантодателей и российского государства более или менее совпадала. В самых общих чертах ею было развитие гражданского общества. Западные гранты многое сделали для сохранения российской науки, развития СМИ, общественных организаций и еще многого, до чего у государства руки не доходили.
Но в начале века мы с «уважаемыми партнерами» начали расходиться во взглядах на то, как обустроить Россию и остальной мир. Вот тут и начались проблемы. Уважаемые партнеры были уверены: кто девушку ужинает, тот ее и танцует. Но эта сексистская логика начала буксовать и на государственном уровне. Ужин был дешевым, а похмелье тяжелым.
Благотворительность обернулась выкачиванием из страны мозгов и денег (не гранты тому виной, а совмещение западных идеалов с русскими аппетитами, от которого талантливым людям хотелось укрыться и укрыть деньги в более цивилизованном месте). Коррупция – это плохо, но когда прибыли от нее оседают в западных банках, для банков это хорошо. А у нас на Западе собиралась осесть крупнейшая нефтяная компания – ЮКОС.
Коррупция – это инструмент управления в первую очередь, и М.Б. Ходорковскому, «человеку с рублем», это было известно как никому. В 90-е олигархами скупалось на корню всё: депутаты, суды, журналисты, правоохранительные органы, чиновники и топ-менеджеры. Когда Ходорковский решил бороться с коррупцией, выглядело это игрой «пчелы против меда». Еще бы удивляться, что контроль над тем, что раньше элементарно покупалось кем ни попадя, сегодня оказался в руках государства. «Миграционные кризисы вызваны бедностью, а та почти всегда – коррупцией», – на днях заявил Навальный. Это он, видимо, про Ближний Восток, который взорвала жажда демократизации, проявленная известным миротворцем Бараком Обамой.
Борьба с коррупцией носит замечательный популистский эффект: кто же против отнять и поделить? Только делить хочет каждый, а вот побудить отнимать – задача посложнее. Если профессор Боренстейн считает, что телеканал Russia Today разрушает политическую систему США, то почему наша власть не должна считать, что радио «Свобода**» разрушает нашу политическую систему? Вообще говоря, вопрос совсем прост, если очистить его от лирических наслоений: наша оппозиция очень хочет поменять нашу власть. Хоть путем революции (лишь бы за это ничего не было, потому что баррикады и тюрьмы – это не шопинги и коворкинги). А наша власть очень не хочет, чтобы пришла оппозиция.
И в руках у нашей власти не только аппарат насилия, но и интересы большинства населения, которому великие потрясения совершенно не нужны. «Любой бунт в России, основанный на внешних шоках, на занесенных в страну кризисах, если, не дай Бог, произойдет, приведет сегодня вместо роста свободы к самым диким заносам дирижизма. Он ни за что не приведет к приросту свободы. Наоборот – к гигантскому принуждению. Так настроено большинство населения», – объясняет Яков Миркин.
- В СПЧ предложили усовершенствовать закон о СМИ-иноагентах
- В СПЧ назвали ожидаемым включение движения «Голос» в список иноагентов
- Союз журналистов призвал остановить дискриминацию российских журналистов за рубежом
Низы хотят, верхи могут, а интеллигенция как обычно шумит. К сожалению, закручивание гаек результатом этого шума и является. Свобода у нас традиционно порождает и дикую коррупцию, и лютый беспредел: пришел царь-освободитель, и освобожденные умы решили его прикончить. Тут реакция и началась.
Хочу ли я сказать, что шуметь не надо? Нет, хочу сказать совершенно другое: что и свобода, и демократия – это не результат, это процесс согласования интересов. Тяжелый и трагический, как, например, в США ХХ века.
Из-под контроля выходят и оттепели, и реакции, поэтому мудрая власть учится управлять ими в системе сдержек и противовесов. Дай сейчас власть оппозиционерам, будет как на Украине. Дай волю силовому блоку – то же самое. Тут никакого парадокса нет: сначала в чаяниях европейского выбора разрушили страну, потом начали закручивать гайки. Пока у нас шельмуют иноагентов, свободная Украина попросту закрывает оппозиционные СМИ: чего церемониться? Президент-юморист оказался решительнее президента-кондитера. Он пилюлю свободой слова не подслащивает.
В 1974 году Солженицын писал в «Письме вождям»: «Из русской истории стал я противником всяких вообще революций и вооруженных потрясений, значит, и в будущем тоже: и тех, которых вы жаждете (не у нас), и тех, которых вы опасаетесь (у нас). Изучением я убедился, что массовые кровавые революции всегда губительны для народов, среди которых они происходят. … за последние полвека подготовленность России к демократии, к многопартийной парламентской системе, могла еще только снизиться. Пожалуй, внезапное введение ее сейчас было бы лишь новым горевым повторением 1917 года».
В танце с гражданским обществом любая власть всегда использует и кнут, и пряник. За тридцать лет обкатывания демократии по крутым горкам новая Россия многажды наступила на самые разные грабли, но удивительным образом обошла множество острых углов. Или Бог хранит, или опыт накапливается. Киновед и сценарист Александра Свиридова рассказывала: «Не могу забыть, как любимый Евгений Иосифович Габрилович на мой вопрос, что, как ему кажется, было предвестником революции, помедлив, сказал: "Гимназисты перестали бояться городовых"».
Получать деньги хорошо из самых разных источников. Но вот проблема: кормящую руку не кусают. Чужая власть тоже покупает лояльность. На радио «Свобода» – полная свобода говорить то, что нужно его хозяевам. Разумеется, редакционная политика любого издания заключается в том же самом. Но почему-то ни одной власти не хочется, чтобы повестку ее гражданскому обществу диктовала чужая власть. Распускать приравненные к штыку перья считается неприличным. Страдают от этого журналисты, многие из которых просто честно делают свое дело. К сожалению, журналистика всегда – заложница политики. «Нет ничего проще, как демагогически увлечь толпу, которую потом только самые горькие испытания смогут убедить в ее ошибке», – в 1902 году написал в книге «Что делать?» революционер и журналист, взявший псевдоним Н. Ленин.
* Организация (организации) ликвидированы или их деятельность запрещена в РФ
** СМИ, включенное в реестр иностранных средств массовой информации, выполняющих функции иностранного агента
