Почему русский язык снова становится популярным на Украине

Минувшим летом на Украине сменился языковой омбудсмен. Суть этой должности сполна раскрывает ее второе – неофициальное – название: шпрехенфюрер. Иными словами, это человек, отвечающий за украинизацию и (отдельно) за искоренение русского языка и культуры.

Казалось бы: 34 года уже искореняют, без малого два поколения. Однако, освоившись в новой должности, Елена Ивановская ударила в набат: русского на Украине становится больше. По ее словам, «…определенный откат есть, прежде всего в сфере образования… В 2022 году мы все были начеку: прислушивались к речи каждого, ведь русский язык ассоциировался с агрессором. Тогда людям было стыдно публично говорить на языке нападавшего. Сегодня же сработала человеческая психология привыкания к войне. И часть общества постепенно возвращается к старым языковым практикам».

Но вообще-то со своим набатом пани Елена опоздала года на два как минимум. Осенью 2023 года мы уже писали о любопытной ситуации в школьном и дошкольном образовании на Украине, с которой столкнулись местные языковые активисты. Мол, ходят детки в детский сад, процентов 80 из них говорят на украинском. Затем идут в школу, и ситуация за два-три года разворачивается: лишь 15% киевских школьников активно украиноязычны.

Правда, сегодня украинские чиновники из сферы образования приводят менее апокалиптическую статистику. Однако и там очевиден явный откат и даже разворот в языковой практике. Причем не только у учеников, но и у учителей.

Да что там далеко ходить – и саму пани Елену не миновала сия чаша. Пару недель назад она признавалась в том, что уличила свою дочь в использовании русского языка в соцсетях: «Я говорю дочери: "София, ну как так? Зачем это?" А она: "Мама, кто же меня будет читать, если они все – русскоязычные?"».

И ведь тут главное – совсем не «русскоязычные». Куда важнее – «они все». Одноклассники, сверстники. Круг общения. Если даже в блатных школах, куда сдают своих чад украинские политики, не могут устроить показательный вышиванковый рай, что ж тогда в рядовых школах? А также: насколько правдива статистика Госслужбы качества образования?

На эту тему
• Языковой омбудсмен признал рост числа русскоговорящих на Украине
• Для украинцев русский стал языком протеста и свободы
• Лавров напомнил Зеленскому о правах русских в Конституции Украины

Впрочем, у инфовбросов пани Елены своя логика. С момента вступления в должность она успела отметиться требованием запретить русскую музыку (которая уже и так везде запрещена, причем многократно), отдельно – попыткой прогнуть YouТube и Spotify (чтобы не предлагали украинским пользователям русскоязычный контент – но те ее отфутболили). А также дежурным: «Давайте изменим Конституцию Украины и уберем оттуда русский язык». Нужно же человеку как-то доказать, что она не менее решительный шпрехенфюрер, нежели ее предшественник.

Однако весь этот ненужный шум обращает внимание на действительно важный вопрос. Ведь не бывает дыма без огня. Даже очень сомнительная статистика Госслужбы качества образования говорит о том, что, несмотря на все карательные меры, русский язык на Украине не исчезает. Даже наоборот. Как так? Основных причин, судя по всему, три.

Причина первая: интернет и социальные сети

Сегодня, за редкими исключениями вроде Великого китайского файрвола, соцсети вездесущи. Пользователи идут туда за контентом, ориентируясь в основном на тот, что им понятен. И в какой-то момент оказывается, что русскоязычного контента в разы больше, чем украиноязычного. В том числе из-за жестокой логики алгоритмов: язык контента определяет его охват.

Охват русскоязычного ролика харьковского ютубера Wanderbraun’а (278 тыс. подписчиков на YouТube, около 190 млн просмотров) – как минимум весь пост-СССР. Охват ролика на украинском – в лучшем случае Украина. А поскольку просмотры – это деньги, выбор очевиден. В 2022 году, после начала СВО, Wanderbraun, специализирующийся в основном на комментировании онлайн-матчей по игре Warcraft III, пытался перейти на украинский. Хватило его месяца на два, после чего самоукраинизация бесславно сдулась.

По сути, проблема та же, что и с книгопечатанием: нужен спрос. Без него жестокие законы рынка выдавливают культуру и контент на обочину, в гетто. То, что издается сотнями экземпляров, никогда не победит то, что публикуется тысячами и десятками тысяч.

В XIX веке украинское книгоиздание зарождалось как проект увлеченной интеллигенции, подвижничество. Прошли годы, а проблема осталась: украинская книга и украинский контент нужны небольшому проценту увлеченных идеалистов. Остальные быстро понимают: охват украиноязычного контента уступает русскому в разы, если не на порядок.

Причина вторая: «от фанатизма устают»

Это отмечал еще генерал, с которым ехал в одном поезде Отто фон Штирлиц. В нашем же случае фанатизм может иметь и обратный эффект. Например, в 2022 году многие украинцы действительно переходили на украинский. Страх, конформизм, злость (и, конечно, фирменное украинское «а ось вам дуля!») – причины могли быть разными. Но такой шаг – самоограничение, приносящее человеку определенный дискомфорт.

Дело не в том, сколько именно человек будет терпеть, а ради чего он будет это делать. Нужна компенсация. А ее-то как раз нет. Наоборот, становится лишь хуже. Кладбища растут, товары и услуги дорожают. В отличие от зарплат.

К тому же они давно перестали играть на рынке труда решающую роль. Куда важнее, предоставляет ли предприятие «бронь» от мобилизации. Если да – работнику можно крутить руки как угодно. С такой работы не уходят.

Показательный случай произошел недавно в Полтавской области. Местные чиновники заставляли предприятия направлять своих работников на строительство укреплений. При этом сама работа не оплачивалась, а вознаграждением было предоставление предприятию статуса «критического» (то есть его сотрудники не подлежат мобилизации). В том числе и те, кого послали на стройку. И вроде бы всем выгодно: у работника «бронь», у всего предприятия тоже. А чиновники деньги попилили. Но по сути же – концлагерь. Пока работаешь – живешь.

И таких примеров там масса. Но все они сводятся к тому, что войну тащит рядовой украинец. Тогда как власть имущие либо надежно от нее отгородились «бронью» и «критическим статусом», либо вообще активно на ней зарабатывают. Так, согласно данным украинской таможни, в 2022 году на Украину было ввезено 2300 люксовых автомобилей (стоимость – от 70 тыс. долларов и выше). Однако уже в 2023 году это количество выросло до 4850, а в 2024-м – до 4940. Предварительные оценки импорта в текущем году – +5-10% к прошлому.

То есть элиты живут свою лучшую жизнь, а холопам предлагается пахать за «бронь», да еще без возможности общаться на родном – чаще всего русском – языке. Неудивительно, что в обществе зреет недовольство. А самый простой и безопасный способ его выражения нам уже известен: ось вам дуля! В нашем случае – отказ от украинского. Там, где это возможно, разумеется, то есть в быту.

Причина третья: окошко в мирную жизнь

Если же вернуться именно к молодежи, то там такой, возможно, неосознаваемый, протест имеет свою специфику. Стандартный сценарий украинского подростка сегодня: окончить школу и побыстрее выехать в Европу – до тех пор, пока ТЦК еще не ограничивает выезд.

И даже недавнее послабление (сегодня выехать из Украины могут парни вплоть до 23 лет – при условии наличия у них военно-учетных документов) этой ситуации не переломило. Наоборот, за границу потянулись те, кто не мог легально выехать раньше. За неполный месяц (28 августа – 19 сентября) чистый отток парней только в возрасте 18-22 лет составил ~40 тыс человек.

Украина живет в состоянии войны еще с 2014 года. Это очень давит на психику. Особенно на психику молодежи, растущей поколением без будущего. 18-летнему парню в 2014 году было 7 лет, он только пошел в школу. Выходит, вся его сознательная жизнь прошла в военное время.

Как и чем отвлечься? Соцсети, рилсы, общение. И тут оказывается, что украинский сегмент интернета политизирован и военизирован гораздо сильнее, чем российский. Найти нейтральный контент на русском? Легко, особенно если исключить иноагентов и релокантов. На украинском? А вот это уже непростая задача. Даже порнозвезды собирают донаты на дроны, а Вакарчук – и вовсе лейтенант ВСУ.

Вот и выходит, что русский интернет для украинского подростка – еще и возможность хоть немного пожить мирной жизнью. Ну, или посмотреть на нее в окошко.