Современная теория международных отношений постепенно приходит к пониманию, что политическая мир-система стремится не столько к поддержанию баланса сил, сколько к поддержанию баланса угроз – проще говоря, государства сплачиваются не против самого сильного, а против самого опасного. Концепция «баланса угроз» – одна из ключевых идей Стивена Уолта, второго по значимости теоретика неореализма после Джона Миршаймера.
С точки зрения этой концепции создание «исламского НАТО» действительно представляется постепенно вырисовывающимся трендом. Последние действия Израиля – удары по Дохе – заставили все арабские правительства задаться вопросом: а кто на очереди? Катар является одним из ближайших «союзников» США в регионе, неподалеку от Дохи расположена военно-воздушная база Аль-Удейд, используемая ВВС США в качестве постоянного опорного пункта. Иными словами, Доха казалась наименее вероятным кандидатом для израильского удара, тем более в разгар очередных разговоров о прекращении огня. Комплексная мотивация Нетаньяху заслуживает отдельного рассмотрения, но один из очевидных результатов его действий – постепенная трансформация Израиля в экзистенциальную угрозу для ближневосточных режимов. Лига Арабских Государств и Организация Исламского Сотрудничества поспешили осудить удар по Дохе и назвали его агрессией против всех арабских и исламских государств* в целом. И это может казаться серьезным мотивом для создания военно-политического блока против Израиля.
Однако на пути у такого проекта неизбежно встанет серьезное препятствие. Современные исследователи отмечают, что в регионе наблюдается устойчивое «недобалансирование» (underbalancing) – проще говоря, эффективные альянсы против кого-либо там не складываются. Исследователь Марк Хаас, профессор католического Университета Святого Духа им. Дюкейна в Питтсбурге, который ввел это понятие в политологический обиход, подчеркивал, что основной причиной недобалансирования почти всегда являются идеологические противоречия между возможными союзниками. Если противостояние на международной арене идет строго между двумя доктринами, то все просто – ты или с нами, или против нас. Однако если доктрин больше двух, то определение «заклятого врага» становится задачей посложнее. Хаас считает, что это было одной из причин, почему эффективной международной коалиции против нацистов не сложилось еще в 1930-х – англо-саксонские государства не могли для себя решить, тревожат ли их больше рассуждения о высшей расе или растущий международный авторитет Советского Союза. И в такой ситуации (конкуренция трех и более идеологий) большинство политиков принимает решение постоять в сторонке, пока носители двух других доктрин дерутся между собой, а потом прийти и попытаться добить выживших.
Как считает авторитетный специалист по ближневосточной политике Ф.Г. Гоуз, недобалансирование устойчиво наблюдается в данном регионе – к примеру, суннитские режимы (как монархические, так и условно демократические) так и не смогли создать эффективной коалиции против шиитского Ирана. У ближневосточных правительств «сбоит» механизм распознавания основной угрозы – к примеру, королевский дом Саудовской Аравии вполне обоснованно думает, что демократические трактовки суннитского ислама (которые, к примеру, продвигает Турция) даже опаснее, чем шиитский геополитический проект. Перспектива внутренней смуты очень часто пугает правителей больше, чем внешняя угроза. Именно поэтому представляется, что исламским правительствам будет очень сложно договориться о создании антиизраильского военного блока.
- Израиль припугнули исламской ядерной бомбой
- Неистовство Нетаньяху оставит Израилю очень тяжелое наследство
- Этот атомный, атомный, атомный мир
Несомненно, это прекрасно понимают и в Эр-Рияде. Именно поэтому саудовско-пакистанские соглашения следует воспринимать не как первый кирпичик в фундаменте «исламского НАТО», а, скорее, как сигнал региональным игрокам и внешним акторам, в первую очередь США.
Как справедливо отмечают пакистанские коллеги, соглашение пропитано духом «стратегической неопределенности» – основные пункты договоренностей не раскрываются, а официальные лица сознательно используют зубодробительный канцелярит. К примеру, саудовский чиновник, которого прямо спросили, распространит ли Пакистан ядерный щит на Эр-Рияд, ответил (вместо простого «да» или «нет»), что «это всеобъемлющее оборонное соглашение, которое охватывает все военные средства». Отсутствие конкретики и сложные словесные конструкции – не бюрократический кретинизм, а сознательная стратегия. Понимая, что с вероятностью 99% Пакистан не будет использовать ядерное оружие для защиты другого государства, потенциальный противник всегда будет держать в уме оставшийся 1%.
Однако, помимо региональных игроков, саудовско-пакистанское соглашение – это и сигнал для США, что Вашингтону пора тщательнее заняться ближневосточной геополитикой, если в Белом доме не хотят, чтобы их традиционные региональные союзники не начали самоорганизовываться. Но дальше этих безусловно важных задач договоренности Эр-Рияда и Исламабада вряд ли пойдут.
* Организация (организации) ликвидированы или их деятельность запрещена в РФ
