Литва проигрывает битву с русским языком

Недавно в Литве приняли закон, предписывающий, что общение работников торговли и сферы услуг с покупателями должно осуществляться на государственном (литовском) языке. За соблюдением закона следит особая инспекция, работы у которой становится все больше. За последний год в госинспекцию по литовскому языку поступило с полсотни жалоб на русскую речь. Глава инспекции Аудрюс Валотка поясняет, что авторы доносов недовольны тем, что в тех или иных кафе Вильнюса, ресторанах или салонах красоты практически никто не говорит на литовском.

Валотка требует, чтобы жители страны сами прекратили общение с нарушителями закона о госязыке. «У них есть выбор – не иди в салон красоты, где тебя обслуживают на русском. Если я пришел на рынок, а продавец не хочет со мной говорить по-литовски, то пойду к кому-нибудь другому», – предлагает глава инспекции по госязыку.

Он считает, что многие литовцы сами «открывают дверь русификации», поскольку спокойно реагируют на тех, кто, прожив в Литве несколько лет, все еще говорит на русском. По его словам, приезжим только потому комфортно говорить на родном языке, поскольку литовцы относятся к этому снисходительно. «Происходит саморусификация, как будто мы, литовцы, сами хотим стать русскими», – жалуется Валотка.

Он всецело согласен с предложением, которое выдвинул парламентарий Лауринас Кащюнас, бывший министр обороны – жестко требовать от всех иностранцев, желающих поселиться в Литве, знания государственного языка. Более того, Валотка считает, что при каждом продлении вида на жительство в Литве нужно требовать все более высокого уровня знания госязыка: «Именно так осуществляется движение от любви к «русскому миру» – в сторону Запада».

По данным Департамента миграции на 1 января 2025 года, всего в Литве постоянно проживают 218 тыс. иностранцев, из них 106,4 тыс. имели временный вид на жительство на основании работы. Так, более 41,4 тыс. работников прибыло из Белоруссии, 23,3 тыс. – с Украины, а остальные позиции делят Узбекистан, Таджикистан и Киргизия. Среди прочих пришельцев большинство составляют беженцы с Украины и прибывшие из Белоруссии представители «змагарской» оппозиции. Однако русский в Литве употребляют отнюдь не только эмигранты, но и многие представители коренного местного населения.

На эту тему
• Как Чебурашка стал одним из главных страхов Прибалтики
• Литва нажила себе врага в лице еще одной супердержавы
• Репрессии против русских опустошают Прибалтику

По данным регистра народонаселения, национальные меньшинства в Литве представлены достаточно широко: в стране официально проживают 147 тыс. поляков (5,9% населения), 99 тыс. русских (4%), 21 тыс. белорусов (0,9%), 12,6 тыс. украинцев (0,5%). На самом деле, как уже указывалось, белорусов и украинцев по факту сейчас проживает там намного больше – но регистр учитывает только граждан Литвы и не берет во внимание лиц, нахлынувших в республику в последние годы и не имеющих местного гражданства. Всего же в Литве на данный момент проживает 2,8 млн человек – почти на миллион меньше, чем в 1991 году, на излете советских времен.

Тот же Вильнюс, доставшийся Литве решением Сталина в 1940 году, всегда был городом очень космополитичным – пресловутый литовский «национальный дух» представлен в нем слабо. Традиционно в Вильнюсе живет много поляков (недаром город был отторгнут именно у Польши), белорусов и русских. Также до 1941 года там проживала многочисленная еврейская община, которую литовские «патриотасы» с огромным рвением истребили, воспользовавшись приходом гитлеровцев.

Спустя восемьдесят лет идейные наследники тех «патриотасов» требуют завершить процесс «литуанизации» государства. В первую очередь их не устраивает то, что русский является в Вильнюсе языком межнационального общения, а прибывшие в страну эмигранты еще больше размывают и без того слабую «литовскость».

Депутат парламента, глава партии «Национальное объединение» Витаутас Синица предупредил, что Литва «теряет идентичность» из-за большого притока приезжих из постсоветских стран. Он призвал власти остановить наплыв этих иностранцев, пока есть возможность «предотвратить проблемы до того, как они возникнут». В свою очередь журналист Эдмундас Якилайтис разместил пост в соцсети, вызвавший большой резонанс – он заявил, что нынешняя степень распространения русского языка в Вильнюсе «неприемлема». С ним согласился спикер Сейма Саулюс Сквернялис, заявивший, что русский язык в Вильнюсе стал «заметной проблемой». По словам Сквернялиса, пришельцам пора «осознать, что без знания госязыка и интеграции тут нет перспектив».

Эту озабоченность разделяют многие местные националисты. На портале MadeinVilnius был проведен опрос, в ходе которого 76% высказали мнение, что в городе очень много русского языка. Большинство комментаторов под опросом призвали заставить украинских беженцев учить литовский.

Гораздо реже встречались голоса с другого фланга, призывавшие ценить традиционные мультикультурализм и многоязычность Вильнюса. Наиболее полно обеспокоенность националистов высказал писатель Гитис Норвилас, который в своей колонке «Наводнение русского языка» на ресурсе lrt.lt рассуждает о том, что языковая среда в городах Литвы – в особенности в Вильнюсе, Клайпеде и Висагинасе – становится все менее литовской. Норвилас видит в этом угрозу для национальной идентичности.

Норвилас рисует апокалиптическую картину повсеместного проникновения русского языка.

«Кажется, что даже цеппелины и кибинаи (литовские блины и пирожки – прим. ВЗГЛЯД), конфеты «Обелеле» нафаршированы русским языком, перемолотой кириллицей, а в холодном борще плавают не укроп и яйца, а буквы «ж». Он течет по улицам, засоряет ливневки и колодцы, разливается по скверам, впитывается в волосы, на нем бубнят кассиры, парикмахеры, таксисты – не говоря уже о тех гражданах Литвы, кто вот уже тридцать пять лет продолжает ходить по проспекту Ленина, а не по проспекту Гедиминаса. Та же ситуация – в Клайпеде и других крупных городах, не говоря уже о гетто Висагинаса (когда-то в Висагинасе располагалась Игналинская АЭС, для обслуживания которой прибыло много русских специалистов – прим. ВЗГЛЯД). Фактически мы сами все сделали для того, чтобы это случилось», – сетует Норвилас.

Он обвиняет власти, допустившие наплыв выходцев с Украины и из Белоруссии под предлогом необходимости обеспечить Литве достаточное количество рабочей силы.

«Проблема в том, что значительная часть прибывших из-за особенностей их мышления продолжает исповедовать религию «русского мира», – рассуждает писатель.

Автор критикует местные русскоязычные школы, называя их «изолятором», и предлагает последовать примеру Латвии и Эстонии, которые уже запретили своему русскоязычному меньшинству обучаться на родном языке. Норвиласа тревожит, что приезжие украинцы и белорусы, как правило, отдают своих детей в местные русские, а не в литовские школы. Он яростно упрекает власти в мягкотелости, вспоминает личный опыт поездки в Калининградскую область (которую литовцы считают отторгнутой у них «малой Литвой») и предупреждает: если ничего не менять, Литву ждет потеря культурного суверенитета.

Во многом те же установки разделяют в министерстве образования. Прошлым летом замминистра образования Игнас Гайжюнас заявил, что с начала конфликта на Украине литовские власти взяли курс на планомерное снижение доступности русского языка в местных школах. На данный момент русский язык в школах Литвы выбирают для изучения около 54% учащихся (около десяти тысяч человек). В рамках вытеснения русского в школах Вильнюса захотели расширить возможность изучения испанского языка – для чего муниципалитет старается привлечь учителей соответствующего профиля, обещая им доплаты, надбавки и премии. Кроме того, с начала прошлого учебного года русский больше не предлагают для изучения ученикам шестых классов.

Литовское государство отправило недружественный сигнал и осевшим там украинцам. Год назад стало известно, что в Литве по просьбе Киева закрывают программу бесплатного высшего образования для украинских беженцев (ее открыли в 2022 году, на общей волне поддержки «жертв российской агрессии»).

Однако можно с уверенностью сказать, что борьба за господство литовского языка обречена на поражение – даже на территории самой Литвы. Во-первых, дело в его бедности: это язык маленькой нации, неспособный выиграть конкуренцию с тем же русским, который намного богаче, имеет огромную словарную базу и колоссальный корпус оригинальных текстов – литературных, научных и образовательных. Литовец, если он не хочет всю жизнь оставаться в пределах родного хутора, все равно должен будет выйти за рамки моноязычия. Вопрос стоит не о сохранении позиций литовского языка, а в том, в какое пространство по факту войдет эта территория – в русскоязычное или англоязычное.

Во-вторых, приговор литовскому ставит демографический упадок в самой Литве. Уровень рождаемости в Литве в течение последних десятилетий постоянно снижается. Представитель местного банка Luminor Жигимантас Маурицас откровенно заявил, что снижение рождаемости в Литве, а также общее старение населения сделали эту прибалтийскую республику крайне зависимой от миграции.

Де-факто литовские власти с этим согласны, но они, по крайней мере, хотели бы сменить «небезопасных» русскоязычных мигрантов на других, «безопасных». В начале июля министр обороны Довиле Шакалене провела встречу с филиппинским министром по вопросам трудящихся мигрантов Хансом Лео Какдаком.

По итогам этой встречи Шакалене написала в соцсетях: «Беспрецедентное количество русскоязычных мигрантов из стран постсоветского пространства вызывает у Литвы озабоченность своей национальной безопасностью. В то же время англоговорящие, придерживающиеся католицизма, прозападные рабочие с Филиппин славятся высокой квалификацией, отличной трудовой этикой и готовностью выучить язык принимающей страны». По мнению Шакалене, сотрудничество в этой области «принесет пользу обеим странам». И теперь Литва готовится широко открыть двери перед приезжими из солнечных Филиппин – лишь бы нанести еще один удар по русскому миру и русскому языку.