Как польские ордена попали на российские мемориальные комплексы

МИД Польши направил ноту в МИД России относительно удаления с памятника польского военного кладбища – мемориального комплекса «Медное» крестов Virtuti militari и крестов войны 1939 года, сообщил министр иностранных дел Польши Радослав Сикорский.

«Все эти якобы протесты выглядят цинично и лицемерно, – заявила в ответ официальный представитель МИД РФ Мария Захарова. Она напомнила о долгой политике Польши по уничтожению памятников советским воинам-освободителям. – Они последовательно, системно, многие годы уничтожают памятники [советским воинам], делают это со злым умыслом».

Ранее прокуратура Тверской области выявила нарушения законодательства при установке польских мемориальных объектов на территории мемориального комплекса «Медное». Речь идет о барельефах польских военных наград. В соответствии с требованиями прокуратуры о соблюдении федерального законодательства, включая законы № 73-ФЗ «Об объектах культурного наследия» и № 80-ФЗ «Об увековечении Победы советского народа в Великой Отечественной войне 1941–1945 годов», на территории Польского воинского кладбища в мемориальном комплексе «Медное» были демонтированы барельефы польских военных наград: ордена Virtuti Militari и юбилейной медали «Крест Сентябрьской кампании». Об этом сообщается на официальном сайте мемориального комплекса.

Там же сказано, что комплекс посвящен увековечиванию памяти советских граждан – жертв политических репрессий 1930–1950-х годов XX века и расстрелянных польских военнопленных, заключенных Осташковского лагеря НКВД СССР. Комплекс был основан в 1996 году после подписания Соглашения между правительством Российской Федерации и правительством Республики Польша о захоронениях и местах памяти жертв войн и репрессий от 22 февраля 1994 года. Памятник расстрелянным полякам был открыт в 2000 году, а памятник российским гражданам так установлен и не был. Есть небольшая экспозиция, посвященная жителям Калининской (Тверской) области и конкретно поселка Медное, репрессированным в сталинский период, а также символический камень.

Польская мемориальная группа включает в себя не только захоронения на Польском воинском кладбище, но также массивную алтарную группу и более мелкие знаковые позиции: плиты с фамилиями, поминальные кресты, стенды с фотографиями, колокола. На польском мемориальном кладбище уложены две мраморные плиты, на каждой из которых находился барельеф в виде польских наград.

Юбилейная медаль «Крест Сентябрьской кампании» была учреждена правительством Польши в изгнании («лондонское правительство») и до 1990 года в Польше не использовалась. Правительство Леха Валенсы вернуло этот нагрудный знак в польский наградной реестр.

Правом его ношения обладали все польские военнослужащие, участвовавшие в кампании сентября 1939 года, включая тех, кто воевал против советских войск. Уже одно это должно было вызвать сомнения при выдаче разрешения на установку этого барельефа.

Орден Virtuti Militari (За воинские заслуги) – высшая польская воинская награда, учрежденная в 1792 году последним королем Речи Посполитой Александром Понятовским в знак победы над русскими войсками под Зеленцами, которую за редчайшим исключением получают только старшие офицеры и выдающиеся военачальники, включая иностранцев. Например, орденом были награждены Георгий Жуков, Константин Рокоссовский, Бернард Монтгомери (у него их два разных степеней), Дуайт Эйзенхауэр, Чан Кайши, Иосип Броз Тито, примерно 20 офицеров и генералов Советской армии и Леонид Брежнев (в 1974-м награжден, в 1990-м Валенса лишил его ордена).

Ни у кого из 20 опознанных захороненных в Медном таких наград нет даже посмертно. По очень неточным данным, в Медном могли быть захоронены сотрудники польской полиции, пограничной стражи и судебных органов (тюремщики и приставы), которые были сконцентрированы в Осташковском лагере.

В конце 1980-х – первой половине 1990-х годов на волне «разоблачений сталинских репрессий» начались исследования всего, что было связано с «Катынским расстрелом», включая и возможное захоронение в Медном. Главным и единственным информатором по теме выступил тогда отставной генерал МГБ Дмитрий Токарев, который перед войной был начальником НКВД Калининской области. В 1991-м в возрасте 89 лет он давал показания по «катынскому уголовному делу», а еще через год дал показания Военной прокуратуре по делу о массовом расстреле заключенных Осташковского лагеря. А еще через год он скончался. Письменных документов 1940 года не сохранилось.

Либеральная общественность утверждает, что расстрелы поляков из Осташковского лагеря проводились в подвалах здания НКВД в Калинине (Твери). Сейчас в этом здании Тверской медицинский университет. 30 лет назад на здании были установлены две памятные таблички (на русском и польском языках), но в 2020 году они были демонтированы по требованию прокуратуры, поскольку, опять же, устанавливались с нарушением законодательства.

Ни в городском архиве, ни в администрации города не обнаружилось ни одного разрешающего документа на установление табличек, а финансировала эту акция польская частная ассоциация «Катынские семьи», которая ничего на территории РФ устанавливать не имела права.

В начале 1990-х годов большинство такого рода памятников и полякам, и советским гражданам, пострадавшим в период репрессий, устанавливались под большим давлением либеральной общественности без учета законодательства и мнения архитектурного сообщества. Это была целая кампания, ознаменовавшая условную победу одного политико-исторического подхода над другим. И победу польского исторического нарратива над советским и по большому счету – российским.

Кстати, в требовании прокуратуры Твери в 2020 году о снятии табличек со здания Медакадемии указывалось, что «описанные на мемориальных табличках события фактически не происходили», поскольку никаких документов и улик найдено в ходе проверки не было. Показания 90-летнего Токарева, данные под давлением общественного мнения в 1991 году, за достоверные не принимаются.

В августе 1991 года Главная военная прокуратура совместно с прокуратурой Польши проводила в Медном раскопки, причем значительную часть найденного поляки увезли в Варшаву, где открывался так называемый Катынский музей. Российская сторона экспертизу найденных артефактов не проводила.

Сейчас такое представить странно, но именно поляки были главными застрельщиками установления такого рода памятников, опираясь в СССР и РФ на содействие либеральной общественности в лице ныне запрещенного в РФ общества «Мемориал*».

Государство даже во времена Михаила Горбачева неохотно шло на такие шаги. Связано это было в том числе с крайней тенденциозностью всех, кто занимался «Катынским делом»: требования покаяния России были настолько ультимативны, что вызывали у значительной части общества отторжение.

При этом никто никогда открыто не протестовал против установления польских памятников на территории России. Другое дело, что эти монументы всегда были архитектурно очень специфичны и пафосны. Польская сторона в 1990-е годы претендовала на роль исключительной, особой жертвы сталинского периода и переносила этот пафос на всю Россию и русский народ, которому отводилась роль исторического палача Польши. Потому и архитектурное воплощение этой позиции было назойливо чрезмерным.

Например, изображение польских воинских наград на символическом захоронении, на котором нет ни одного, кто реально был бы этих наград удостоен, явный перебор. Вообще изображение каких-либо иностранных воинских наград в виде монументов на территории России – очень спорно с точки зрения общественной морали. Но польская сторона никак не согласовывала свои архитектурные изыски с российскими государственными органами, в ту эпоху за этим мало кто и следил.

На эту тему
• Польша направила ноту России из-за удаления крестов Virtuti militari с мемориала «Медное»
• Нового президента Польши определит влияние Запада и отношение к Украине
• Власти Польши повысили градус русофобии ради успеха на выборах

Строго говоря, российско-польское соглашение от 1996 года о воинских захоронениях и местах памяти жертв репрессий было обоюдным. Да, польская сторона настояла тогда на включении в соглашения этих самых «мест памяти жертв репрессий», сильно расширив этим толкование соглашения. Катынь и Медное – строго говоря, не воинское захоронение.

Отношение к реальным воинским захоронениям павших на нашей земле оккупантов в России максимально терпимое. Например, в многострадальной Судже Курской области венгерское кладбище расположено прямо перед православной церковью в центре города. До недавних боев за освобождение города от украинской агрессии там стоял небольшой крест с надписью по-русски и по-венгерски. Все это восстановят.

С другими странами такого пункта в соглашениях о сохранении воинских захоронений нет. И, например, ни венграм, ни итальянцам не приходит в голову устанавливать на своих воинских кладбищах в России монументы в виде медалей, орденов и гербов.

Официальный статус поляков, содержавшихся в осташковском и смоленском лагерях, до конца не ясен.  Большинство из них не подпадают под определение «военнопленные» – значит, и юридические нормы тут должны быть иными. Изобретенный в начале 1990-х годов термин «места захоронения жертв репрессий» также очень спорный.

Память о погибших в нашей стране иностранцах, конечно, поддерживать надо, но все-таки не теряя при этом собственного достоинства. И таким образом, чтобы монументы с иностранными символами не работали на переформатирование российской исторической памяти.

* Некоммерческая организация, включенная в реестр НКО, выполняющих функции иностранного агента