Ускользающее право называть свою страну Отечеством – главный осознанный ужас всех коллаборантов, какое бы самое благодушное оправдание не было придумано, чтобы объяснить предательство.
В начале XX века главная трагедия Белого движения – это ясное понимание, что страна отвернулась от них. Ни военное поражение, ни предательство союзников, ни что-либо рациональное: отставшие обозы, отсутствие фуража, дожди и железнодорожный коллапс. Нет. Когда ток русской крови выбрал другое русло, кровь в сосудах, питающих сердца и легкие защитников старого мира, свернулась.
Многие еще прожили потом долгую жизнь на чужбине, но не легли в свою землю рядом с отцами и прапрадедами, не проросли травой и клевером, не стали молоком, выпитым матерями новых младенцев и теми мальчишками, которые в 1941-м были мобилизованы защищать это самое Отечество.
Были они врагами Отечества? Нет. Они были частью русского духа и русского потока. И в этом трагедия. И в этом же повод для взаимного прощения и примирения. Они, оказавшись за границей России, даже помыслить не могли, что позволительно встать на сторону внешнего врага. Присяга. Они давали присягу. Каждый из них был готов умереть за свою страну и свой народ. Парадокс истории.
А вот Власов, Шкуро, Краснов, Султан-Гирей для русского народа ощущались даже не врагами, не предателями, они были нежитью. Они были мертвецами, пришедшими, чтобы забрать жизнь у живых. Мертвецами, которым, чтобы оставаться на земле, снова нужна кровь и кровь.
Но в чем отличие той русской трагедии от нынешнего фарса? Почему сбежавшие не воспринимаются как часть русского народа? Если оттолкнуться от тезиса невозможности прощения для ловцов человеков, всё становится на свои места. А как же, спросите меня, Мережковский, Бунин, Газданов, Набоков, Ходасевич, Ширяев, Шмелёв? Как же Цветаева, Куприн, Северянин, Алексей Толстой?
Кстати, Ширяев, автор «Неугасимой лампады», самозабвенно служил у немцев редактором оккупационных газет «Ставропольское слово», «Мелитопольский край», а после колумнистом «Голоса Крыма». Шмелёв тоже отметился сотрудничеством с немцами. Автор «Солнца мертвых» всячески приветствовал нацистскую оккупацию. Они талантливы? Безусловно. Они русские? Вне всякого сомнения. Они прощены? Нет. И даже то, что после перестройки на русском языке большими тиражами выходили их книги, не позволяет забыть не столько их прямое предательство, сколь рекрутирование собственного таланта на службу зла. Нельзя прощать соблазн и прельщение. Ты можешь ошибиться сам, и после лишь Господь тебе судья. Но если ты соблазнил людские души, то судьями становятся люди. А людской суд не столь милосерден.
- США больше не станут страной мечты
- Русская культура наконец проснулась
- Русское кино набрало высоту
Бунин и Набоков всерьез переживали русское горе. Если еще в начале 1941-го Бунин радовался немецкому наступлению против большевизма и писал о том в письмах своим корреспондентам, то уже скоро ужаснулся, раскаялся и, формально оставаясь сторонним наблюдателем, т. е. не публикуя никаких статей в эмигрантской прессе на эту тему, он всерьез переживал за Россию. Особенно тогда, когда немцы оказались под Москвой. Впрочем, с Буниным как раз всё ясно. С Газдановым еще яснее. Оставшись в Париже, он укрывал у себя евреев и даже вступил в «Сопротивление».
Набоков еще в 1937-м уехал вначале в Париж, а потом и в Штаты, прекрасно осознавая всю античеловеческую сущность немецкого нацизма. Вот, кстати, прекрасный пример внутренней эмиграции. Он полностью отринул социально-политическое во вне и с головой ушел в творчество. Такая позиция может вызывать уважение. Многие из эмигрировавших русских литераторов участвовали в пожертвованиях на закупку танков для Советской России, входили в комитеты помощи.
Цветаева, Куприн, Толстой и другие просто успели вернуться. Они не смогли жить вне потока русского электричества. Судьбы их сложились по-разному, но легли они в русскую землю.
Так что, сравнение нынешних заграничных русскоязычных литераторов с прошлыми мастерами так себе корректно. Улицкая* – не Одоевцева, Веллер* – не Бунин, хотя и в своих инвективах похож по темпераменту, Быков* – точно не Набоков, сколь не пытается влезть в набоковские шорты и примерить сачок для бабочек. Шендерович* – тот, скорее, именно Ширяев, готовый работать в каждой оккупационной газетенке, куда позовут. Может быть, Акунин* тянет хотя бы на Мережковского? Ну на вкус и цвет, как говорится… Да и все из перечисленных с радостью признались в помощи врагу, в ненависти к России, в желании победы всякому, кто поможет им вернуться в Москву на «белой кобыле с челкой вороною». Мелко так всё это оказалось.
Нет-нет, никакого возвращения: ни реального, ни виртуального. Сидите там, где вы есть, и не пытайтесь даже. Там гуманисты с хорошими лицами и со всем уважением к правам человека уничтожают десятки тысяч арабских женщин и детей. Обязательно напишите о том свои гениальные книги. Кстати, некто Иличевский уже написал, но оказалось, что половину текста просто стибрил у разных натуралистов, журналистов и просто соседей.
Извините, мы больше не клиенты вашего банка.
* Признан(а) в РФ иностранным агентом
