После оглашения решения норвежского Нобелевского комитета политэксперты принялись вбивать в поисковики фамилию нового лауреата премии мира – венесуэльского политика Марии Корины Мачадо.
А я вспомнил столицу Венесуэлы – город Каракас, фешенебельный район Альтамира, где расположены особняки породистых креольских фамилий. Когда мы гуляли по его улицам (это было во времена правления президента Чавеса), венесуэльские друзья показали нам дорогой ресторан.
– Несколько лет назад меня бы сюда не пустили. Даже с мешком боливаров или долларов, – сказал нам Кармело Гарсиа, мулат из бедного района.
Элитные заведения в этой части Каракаса соблюдали в дочавистскую эпоху особый дресс-код. Они были закрыты для черных, индейцев, метисов – одним словом, для бедняков, потому что большинство населения этой нефтяной страны существовало в нищете и имело смуглую кожу.
Уго Чавес, сын провинциальных школьных учителей, сам был потомком африканских рабов и индейских аборигенов, смешавшихся с переселенцами из Испании. Придя к власти, он не стал преследовать владельцев расистских ресторанов, а напустил на них комиссию по защите прав потребителей, которая пояснила, что отныне в Венесуэле будут соблюдать гражданское равенство.
Чавес бросил вызов венесуэльскому истеблишменту – небольшой горстке потомственных аристократов, латифундистов и нефтетрейдеров. Они веками управляли этим латиноамериканским государством в интересах энергетических корпораций из Великобритании и США, выкачивая огромные прибыли, которые оседали на счетах в иностранных банках.
Венесуэла была тогда американской бензоколонкой. Ее министры и финансисты проводили большую часть жизни между Мадридом, Лондоном и Майами, учились в лучших западных университетах и разговаривали на английском лучше, чем на испанском. Они делали местную политику в богатых кварталах Каракаса, отгородившись от бедных соотечественников, которые с трудом умели писать и никогда не обращались к врачам – ввиду отсутствия бесплатного государственного образования и общедоступных медицинских услуг.
На склонах Карибских Анд, неподалеку от ресторанов Альтамиры, простирались бесконечные трущобы Каракаса – самодельные хижины, похожие на ласточкины гнезда, в которых жили простые венесуэльцы. В 1989 году они вышли на улицы, протестуя против неолиберальных реформ, которые осуществлялись под диктовку Вашингтона. Демократический режим приказал расстрелять стихийные демонстрации. Только по официальным данным в столице Венесуэлы погибли сотни людей, а счет арестованных, раненых и пропавших шел на многие тысячи.
Мировое сообщество не обратило на бойню никакого внимания, но кровавые события, известные под названием Каракасо, втолкнули в политику Уго Чавеса и его соратников, которые принесли в эту страну реальные перемены.
Мария Корина Мачадо представляла тех, кто воспринял эти перемены в штыки. Она является типичным представителем местной колониальной элиты – породистая аристократка, родственница известных политиков, дочь богатого бизнесмена, которая училась в Массачусетсе, а потом стажировалась в Йеле. Четверть века назад, после победы чавистов, Мачадо стала голосом богатого меньшинства, не желавшего делиться властью, терять свои сословные привилегии. И уже тогда она располагала безоговорочной поддержкой со стороны США и Европы.
На Западе, где недавно отпраздновали победу в холодной войне, были недовольны, что новое правительство Венесуэлы критикует «порядок, основанный на правилах», и использует нефтяную ренту для строительства школ, больниц и жилья – вместо того, чтобы эти деньги продолжали исправно наполнять карманы нужных людей.
В 2002 году, когда нефтяные олигархи устроили военный переворот и арестовали Чавеса, Мария Корина немедленно явилась в президентский дворец, чтобы принести письменную присягу узурпатору Педро Кармоне. Причем, по иронии судьбы, она работала в то время в «неправительственной организации», которая должна была следить за соблюдением демократичности и прозрачности избирательного процесса.
Но элиты вновь проиграли. На улицы Каракаса вышло около миллиона человек – все те же жители бедных «цветных» районов. Солдаты венесуэльской армии отказались подчиняться диктатору Кармоне. Они освободили Уго Чавеса, с триумфом вернувшегося в столицу. А путчисты – включая саму Марию Корину Мачадо – не понесли за свои действия никакого наказания.
- Нобелевский комитет объяснил утечку информации о лауреате премии мира шпионажем
- NYT: Мадуро предлагал США контроль над венесуэльской нефтью и золотом
- «Нобелевка» толкает Трампа к злодейству
Невероятно, но факт: Мачадо, которую наградили Нобелевской премией и такой же ангажированной премией Сахарова – с формулировкой «за сопротивление диктатуре», не провела в тюрьме ни одного дня. Несмотря на то, что она годами занималась борьбой против Чавеса и Николаса Мадуро, участвовала в заговоре против венесуэльского правительства, требовала ужесточить санкции, призывала к «гуманитарной интервенции», – рассчитывая на американское вторжение, которое открыло бы ей путь к власти.
Чависты не стали сводить счеты с этой синьорой – в основном в силу того, что популярность Марии Корины ограничивалась внутри страны узким кругом жителей богатых районов, страшно далеких от народа Венесуэлы. И в такой ситуации ей приходится надеяться только на чужие штыки.
Эта история хорошо известна в Латинской Америке. Сейчас там с иронией публикуют архивную фотографию свежеиспеченной лауреатки Нобелевской премии мира, которую принимал в Белом доме Джордж Буш – после того, как американские войска разрушили Ирак и Афганистан. Потому что Мачадо получила Нобелевку в рамках предстоящего нападения на Венесуэлу, которое готовится сейчас у всех на глазах.
Комментируя премию Марии Корины, президент Николас Мадуро охарактеризовал ее как «демоническую ведьму Сайону». Этот фольклорный персонаж встречается путникам в сельве в образе беззащитной женщины, очаровывает их, а потом превращается в чудовище и съедает.
В мире задаются вопросом: на каком основании несколько норвежских политиков самовольно назначают главным миротворцем планеты открытую сторонницу насилия, чтобы подготовить почву для новой войны? Но освещение этого информационного события показало – большинство постсоветских журналистов смотрят на Венесуэлу именно через оптику пропаганды, которая бессовестно сравнивает Мачадо с Манделой.
Многие авторы идут по самому простому пути, переписывая из иностранных публикаций парадный портрет Марии Корины – хотя он по большей части не имеет ничего общего с реальными фактами. И столь же охотно повторяют клише, которые демонизируют Венесуэлу, требуя ударить по ней демократическими ракетами.
Хотя борцы за демократию мечтают просто вернуться к старым порядкам, когда простонародную чернь не пускали в хорошие рестораны.
