Народ активно поддерживает войска – что неудивительно, учитывая масштабы и значимость конфликта, в котором мы участвуем. Но недоброжелатели не упускают возможности смутить патриотов и раскормить червячка сомнения. «Зачем собирать деньги для военных, если у вас такая хорошая армия?» – говорят они. Но на эти якобы каверзные вопросы есть ответы.
Люди начали собирать деньги в поддержку наших войск еще в самом начале спецоперации. Объемы сборов и количество занимающихся этим гуманитарщиков резко выросли после объявления частичной мобилизации. Это объяснимо – для многих вопрос из чисто политического стал личным. Появилась большая группа людей, чьи родственники или друзья стали участниками боевых действий, не будучи кадровыми военными изначально.
Горизонтальные связи среди гражданских налажены довольно широко, эти люди привыкли полагаться в решении своих проблем не только на государство, но и на себя. Гуманитарщики сосредоточились на том, чтобы закрыть индивидуальные потребности подразделений и отдельных бойцов. Закон не дает возможности приобрести 152-миллиметровый снаряд, но зато можно привезти бойцам снаряжение – от тепловизоров и связи до беспилотников и бронежилетов.
Конечно, народная гуманитарка ни по стоимости, ни по количеству доставляемого не превысит то, что поставляет в войска ОПК. Ее ценность в другом – это оперативность и адресность. Снаряжение передается прямо в руки бойцам или командирам, непосредственно воюющим на передовой. И это будет именно то, что нужно конкретным людям под конкретные задачи и специфические условия их выполнения. В итоге гражданская активность оборачивается спасенными жизнями наших и уничтоженным противником.
Народные эскадрильи
Русский народ всегда готов «скинуться», когда страна в опасности. Один из самых знаменитых примеров – сбор ополчения во время русской Смуты в начале XVII века. Тогда стояла задача вышвырнуть поляков из Кремля – и люди сдавали ценности на то, чтобы обеспечить войско деньгами и фуражом.
Тогда народ спас страну – когда ни цари, ни дворянство, как единая организованная сила, ни тем более московские бояре, уже не могли сделать вообще ничего. Но это был не последний раз. Люди активно участвовали в снабжении войск и в обе мировые войны. Государству удавалось выручать деньги за счет военных займов.
Еще одним видом были прямые, как бы сейчас сказали, донаты. На пожертвования людей и трудовых коллективов покупались как отдельные танки и самолеты, так и целые колонны и эскадрильи. Так, например, в декабре 1942 года в войска передали колонну «Московский колхозник» из 21 танка КВ-1С, на которую в Московской области собрали более 70 млн рублей.
Погибшая в январе 1944 года в танке «Боевая подруга» Мария Октябрьская так разозлилась на немцев из-за убитого на войне мужа, что вложила все свое имущество в постройку этого самого танка. Главным условием Марии было, чтобы ее пустили за рычаги.
Пожертвования на армию в годы Великой Отечественной вносили все слои населения – даже те, кто пережил гонения от большевизма. Так, например, в 1944 году в войска поступила колонна «Дмитрий Донской» из 40 танков – средства на нее собрала Московская патриархия, деньги сдавали верующие.
Изобилие не помеха
Но, допустим, Великая Отечественная и Первая мировая вашего ехидного оппонента не удовлетворили – дескать, то были экстремальные ситуации, в которых решалась (и в итоге была решена) судьба страны. Сейчас же, мол, спецоперация юридически не имеет статуса войны, и государство все время посылает сигналы, что у него все под контролем и оно справится само. Зачем же тогда донатить войскам?
Что ж, если само по себе стремление сохранить жизни наших бойцов и добраться до как можно большего количества врагов недостаточно, то... тут бы, в принципе, и закончить разговор с тем, с кем и так все ясно. Но лишним не будет никакой аргумент. Чем нагляднее – тем лучше.
Возьмем страну, ставшую в первой половине ХХ века символом изобилия и промышленной мощи – Соединенные Штаты. Она тогда точно не сталкивалась с экзистенциальными угрозами, а американское промышленное производство было настолько могучим, что его было просто не с чем сравнить.
Начнем с самого очевидного – военные займы были так же распространены в США в годы мировых войн, как и, например, в Российской империи и Советском Союзе. В годы Второй мировой 85 млн американцев купили военных займов на 185 миллионов еще тех долларов. Для сравнения: тяжелый авианосец стоил около 70 млн долларов, а хороший одноместный истребитель вроде «Мустанга» – около 50 тысяч.
Но если Вторая мировая кажется недостаточно убедительным аргументом, то можно вспомнить Испано-американскую войну 1898 года. Речь шла вообще о сугубо колониальной войне. Ее размах не носил всемирного характера. Ее результат определял не глобальную расстановку мировых держав на следующие полвека, а всего лишь то, будут ли у Штатов или не будут испанские колонии – Филиппины и Куба.
Но сборы на вооружение шли массово по всем США. Обычные люди донатили суммы от нескольких центов до десятков долларов, а магнаты снаряжали целые полки, причем покупали для них всё, вплоть до артиллерийских орудий. Один из таких полков был снаряжен изобретателем и отельером Джейкобом Астором, который и сам отправился добровольцем воевать с испанцами. Позже этот человек погибнет при крушении «Титаника».
Что заставляло сливки общества вроде Астора вносить огромные суммы и самим отправляться в зону боевых действий? При том, что Соединенные Штаты наголову превосходили Испанию во всем, а в самих Штатах это ощущение было абсолютным? Зачем этим людям – и бедным, и богатым – надо было вкладывать свои деньги в то, что «и так хорошо работает»?
Ответ прост – тогда Соединенные Штаты были молоды и здоровы, как общество. А любое здоровое общество любое решение пропускает через главный вопрос: «а это свои или чужие?». И в конфликте своих и чужих своим дается всё, а в чужих летит боеприпас. И если во врага летит десятикратно большее количество боеприпасов, то гражданское общество сделает всё, чтобы летело одиннадцатикратное. Или чтобы они летели точнее. Всё, чтобы свои не просто победили, а сделали это как можно быстрее и с наиболее выгодным соотношением потерь. И в этом желании абсолютно неважно, отлично ли у вашей армии поставлены дела, плохо или средненько. Главное, чтобы у своих было как можно больше материальных средств, а у чужих – как можно меньше.
