Я хочу быть максимально свободным. Но я не хочу, чтобы вместе со мной свободно ходил по улицам опасный маньяк. Мы все хотим, чтобы никто не ограничивал наши права. Но если есть преступники, которые могут причинить нам вред, то мы требуем, чтобы их права и возможности были ограничены. Как же определить тех, кого можно и нужно дискриминировать?
Общество не может гарантировать своим членам безопасность, если оно не осуществляет постоянный надзор, служащий эффективным способом профилактики преступлений. Имеется в виду не только государственный, полицейский надзор. Но именно общественный, гражданский. Такой надзор всегда был.
В прежние времена, когда люди жили и работали более или менее компактными коллективами, все всё про всех знали. У человека была репутация. Каждому члену коллектива выставлялся негласный «социальный рейтинг». Например, всё село знало, что такой-то склонен к вспышкам агрессии и насилия, этот не держит слово, та сварлива и так далее. Люди выстраивали свои отношения, поручали дела, образовывали семьи с учетом репутации. В современном большом городе живые социальные сети из соседей, родственников, трудовых коллективов разрушены. Никто никого на самом деле не знает.
В Советском Союзе были «месткомы», «профкомы», партийные, комсомольские организации: все эти институции при случае выдавали характеристики с места жительства, учебы или работы. И такие документы вовсе не обязательно были простой бюрократической условностью. Они резюмировали социальный контроль и выдавали человеку «справку о репутации». В Китае вводят элементы формализованной системы «социального рейтинга» с начислением баллов. Всё это потому, что надо чем-то заменить утерянный социальный надзор и феномен репутации.
Государство – по определению негибкий, сложно настраиваемый механизм. Чаще всего государство может только наказывать за совершенные преступления. Профилактический надзор силами одного государства и только полицейскими методами формирует образ общества, которое мы назовем «тоталитарным». Нужны и другие методы профилактики преступлений.
Мы забываем о важности служб психологической помощи. Мы недооцениваем психологию. А ведь она дана нам в нашей реальной урбанистической жизни как хотя бы некоторая замена умершим социальным сетям соседей, родственников, трудовых коллективов, общин верующих. Ту коррекцию поведения, которая раньше осуществлялась либо коллективом, либо конфессиями, сейчас не делает никто, кроме профессиональных психологов. Во всяком случае, массово.
Да, психология несовершенна, но другого метода у нас нет. Медицина тоже несовершенна, тем не менее мы идем в поликлинику, а не лечимся дома бабушкиными рецептами (надеюсь). Практика психологии достаточно хорошо разработана, чтобы оказывать реальную помощь людям – а главное, обществу. Существуют тесты, которые довольно точно определяют характер человека, в том числе склонность к эксцессам, а также многие девиации. Причем так, что сам испытуемый и не догадывается о результатах теста. Ошибки могут быть, но они случаются при любой диагностике. Тревожный диагноз – это всегда повод пройти более тщательное всестороннее обследование, как в случае с болезнями тела, так и с болезнями души.
Психологический мониторинг – это и есть тот самый гражданский, неполицейский, научный, общественный надзор, который нам сейчас так нужен. Не надо бояться возвращения «карательной психиатрии», это пройденный этап, в том числе и для самой психологии. Бояться следует лишь множества недиагностированных, неучтенных, неконтролируемых психопатов, которые наводняют наше общество.
- Власти Татарстана оценили действия учителей при стрельбе в Казани
- В Госдуме одобрили ужесточение правил выдачи лицензий на оружие
- Число пострадавших при стрельбе в школе в Казани выросло до 23 человек
Надо, наконец, не пожалеть денег и выделить новые ставки для психологических работников. Необходимо усилить психологические службы в школах, средних и высших учебных заведениях, в армии. Психологи должны постоянно сканировать коллективы, особенно подростков и молодежь, выявлять конфликты и заниматься медиацией, регулярно тестировать всех, а в необходимых случаях проводить индивидуальную работу. Кому-то можно будет помочь, определив девиацию на ранней стадии и проведя коррекцию. А от кого-то можно будет спасти общество, сигнализировав в установленном порядке о подозрении на психопатические нарушения.
Должны быть системы учета психологического наблюдения, в которых фиксируются тревожные сигналы с тем, чтобы разрешительные органы могли принять их к сведению, когда выдают лицензию на оружие, права на вождение или допуск к опасным веществам и механизмам. Ведь десятиминутный платный «осмотр» специалиста, который выдает справку о психическом здоровье для получения, например, лицензии на оружие – это чистая профанация. У специалиста должен быть доступ к истории многолетнего тестирования, а не квитанция об оплате. Иначе получается, как со справкой в бассейн: «Жалоб нет? Оплата есть? Вот ваша справка».
Маньяк, оформивший лицензию на ружье, мог бы пойти в армию контрактником и получить доступ к оружию другого масштаба. А есть еще опасные производства и вещества, много есть того, что создает угрозу для тысяч и миллионов людей. И доступ ко всему этому должен быть невозможен для психически нездоровых индивидов. А психическое нездоровье достоверно выявляется только постоянным мониторингом. Постоянным. Обязательным. Мониторингом.
В нашей стране тысячи молодых людей каждый год получают дипломы психологов. И многие не могут найти работу по специальности. Люди с психологическим образованием работают кассирами, менеджерами по продажам, разнорабочими на стройке или пытаются организовать частную практику. Такое впечатление, что психологи нашему обществу не нужны. Нонсенс. Они очень, очень нужны. Не только крутые модные психоаналитики для богатых и их собачек, но и простые бакалавры, обученные проводить стандартное тестирование.
Подумайте о том, что какой-то психолог, работающий сейчас кассиром в гипермаркете, потому что не нашел вакансии по специальности, мог бы спасти казанских школьников, вовремя диагностировав патологию у будущего убийцы.
«Рука рынка» сократила гуманитарные специальности, «рука рынка» не дает финансировать полноценные психологические службы в учебных заведениях, но «рука рынка» не защитит наших детей от психопатов. Рынку всё равно. Нам не всё равно. Надо изменить и наше отношение к психологической помощи и к тестированию. Это не должно быть каким-то клеймом или признаком несамостоятельности. Надо перестать обесценивать работу психологов и отрицать потребности современного человека в психологической коррекции. Визит к психологу должен быть нормален, как визит к дантисту. Здоров? Прекрасно, заходи еще через годик, побеседуем.
Конечно, один только психологический мониторинг – не панацея. Но это фундамент современной системы профилактики преступлений и лучший метод общественного надзора. Кроме психологического, нужен и прямой полицейский надзор. В частности, вот эти неживые, виртуальные «социальные сети», интернет, необходимо мониторить. И не на то смотреть, кто там какого политика лайкнул и какой скандальный клип репостнул. А выявлять маньяков. Если человек написал у себя на страничке, что он «бог» и собирается уничтожать «биомусор», то в идеале через пятнадцать минут к нему должна приехать бригада, которая выбьет дверь в его логово и проверит: он просто больной, которого надо поставить на учет в ПНД, или у него в шкафу дробовик и сто патронов.
Надзор нужен, неизбежен. И он нужен именно в интересах безопасности простых граждан. Потому что высшая ценность и общества, и государства – это жизни людей. Ради их сохранения уместны абсолютно все разумные методы.
