Жизнь после окончания пандемии уже не будет прежней. Этот тезис сейчас уже вряд ли у кого-то вызывает сомнения. И речь не о сохранении пропускного режима или других ограничений, чем всех пугают конспирологи. Даже туризм и авиаперевозки лет через пять-семь, возможно, достигнут прежних объёмов. Но мир неизбежно станет политически и экономически куда более раздробленным, а государства – обособленными.
Политические процессы в этом направлении шли уже давно. Ни одно из наднациональных объединений так и не сумело добиться полноценной интеграции входящих в него стран. Наиболее серьёзных успехов достиг ЕС, который даже дошёл (правда, не в полном составе) до стадии экономического и валютного союза. Однако хоронить глобализацию начали как раз те, кто её и запустил – страны Запада.
Сначала мировой финансовый кризис 2008 года показал не слишком большое желание еврограндов тратить свои ресурсы на спасение пострадавших партнёров. Тогда начались первые разговоры, нужны ли Евросоюзу Греция, Кипр, Португалия и Испания. В самих государствах тоже стали задумываться, целесообразно ли продолжать пользоваться общей валютой и оставаться в ЕС. Усугубил ситуацию миграционный кризис 2015 года, который не только породил ещё больше центробежных настроений, но и привёл к восстановлению границ между некоторыми странами «единой Европы».
Однако наибольших успехов в деле антиглобализма достиг Дональд Трамп, принявший ряд протекционистских и антииммиграционных мер в США и даже пригрозивший выходом из ВТО, а также Борис Джонсон, завершивший – как минимум формально – процесс выхода Великобритании из ЕС. И вот теперь глобализация ещё и подхватила коронавирус, осложнения от которого могут оказаться для неё критичными.
Для понимания ситуации стоит процитировать заявление, сделанное на днях премьер-министром Испании Педро Санчесом. По его словам, «один из уроков» этого кризиса в том, что королевству необходима «возможность самостоятельно себя обеспечивать и собственная промышленность», чтобы Мадрид «не стал в будущем объектом спекуляций», аналогичных тем, которые происходили со средствами защиты, например, с медицинскими масками.
При этом два ведущих испанских профсоюза – Всеобщий союз трудящихся и Профсоюзная конфедерация Рабочих комиссий – вполне ожидаемо призвали премьер-министра распространить возрождение промышленности на производства, связанные не только с медицинской сферой, но и с любой продукцией, имеющей «высокую добавленную стоимость».
Фактически в Испании (что особенно забавно, учитывая, что Санчес – один из главных сторонников евроинтеграции, сразу после Эммануэля Макрона) артикулировали те мысли, которые сейчас крутятся в голове многих мировых политиков. И которые с большой долей вероятности начнут претворяться в жизнь после коронавирусной пандемии. А местные СМИ вспомнили старый термин и дали этому процессу отличное название – «реиндустриализация». То есть мировая экономика после индустриальной и постиндустриальной эпохи вступит в реиндустриальную.
- Предсказано обрушение спроса на почти все энергоносители из-за коронавируса
- Захарова сказала, как изменится мир после пандемии
- Американцы потеряли надежду на свое государство
Что это означает на практике? Государства начнут в целом ряде сфер проводить политику импортозамещения, возвращать на родину производственные мощности, переведённые на аутсорсинг в другие страны, а также принимать протекционистские меры для защиты собственной промышленности (в их числе и создание таможенных барьеров).
Последствием станет ослабление международного разделения труда, которое активно развивалось со второй половины XX века, а также сокращение объёмов международной торговли. А это уже совершенно другая мировая экономика.
Таким образом, COVID-19 может стать чуть ли не самым серьёзным вызовом для глобализации, так как пандемия выбивает из-под неё самый важный базис – экономический. Именно он позволял глобалистам держаться на плаву, несмотря на все потрясения, и тормозил дезинтеграционные процессы в различных объединениях, таких как Евросоюз. Исчезновение же этого фактора действительно способно стать для них фатальным.
Причём общая политика в данном случае падёт первой. Восстановление пограничного контроля, а также большая самодостаточность и протекционизм в экономике, будут диктовать проведение более самостоятельного политического курса, нацеленного на защиту собственных, а не наднациональных интересов. Большей разрозненности и закрытости стран будет способствовать и боязнь новой эпидемиологической угрозы.
Кроме того, реиндустриализация может привести к росту конкуренции, а, соответственно, и разрыву в развитии между отдельными странами. И в наиболее выгодном положении окажутся те, у кого есть наиболее мощная ресурсная база и широкая номенклатура собственной промышленности и технологий.
Впрочем, если говорить о России, то она в данном случае окажется скорее в выгодном положении. И большую роль играет не только хороший сырьевой задел, но и сохранившееся до сих промышленно-технологическое наследие СССР, а также запущенное заранее (благодаря санкциям Запада) импортозамещение.
