Ровно 100 лет назад, 20 декабря 1920 года, был создан Иностранный отдел (ИНО) ВЧК при СНК РСФСР. Он сменил множество названий, превратившись в итоге в Первое главное управление (ПГУ) КГБ СССР, а затем в Службу внешней разведки (СВР) России, и стал одной из наиболее эффективных разведструктур мира. Именно в рядах ИНО-ПГУ-СВР работали такие выдающиеся разведчики, как Рудольф Абель, Геворк Вартанян, Павел Судоплатов, Конон Молодый, Дмитрий Быстролётов, Ким Филби, Леонтина и Моррис Коэны.

До сих пор в мире едва ли есть те, кто не слышал о ПГУ КГБ, самой грозной спецслужбе времен холодной войны. Однако о пришедшей ей на смену СВР знает не каждый даже в России. В 1990-е годы российские спецслужбы переживали один из самых сложных периодов за всё свое существование – кадровый голод, недостаток финансирования, общий системный кризис. Естественно, им понадобился не один год на то, чтобы оправиться после трудностей.

Но если ГРУ (оно же Главное управление Генштаба ВС РФ) в последние годы, не без помощи «пиарщиков» с Запада, превратилось в устрашающий «бренд», то Служба внешней разведки продолжала оставаться в тени до самого недавнего времени. Вряд ли нужно объяснять, что для работы разведструктуры такая скрытность – это естественно.

В итоге она даже приобрела в глазах западников образ грозного скрытого противника – когда о ней вспомнили, то сочли даже более опасной, чем ГРУ. Возможно, сыграло роль и то, что еще не успел забыться скандал с обнаружением в США в 2010 году десятерых российских разведчиков-нелегалов в результате предательства. Хотя само это событие, без сомнений, печальное, оно наглядно демонстрирует, что СВР сумела восстановить силы и вновь стала одной из передовых спецслужб – внедрить нелегалов в страну со столь сложным контрразведывательным режимом способна далеко не каждая из разведок. Не зря и президент Владимир Путин отмечал, что результативная работа Службы – «одна из важнейших гарантий суверенного развития, безопасности и стабильности России».

Кроме того, после прихода на пост директора Сергея Нарышкина СВР получила новый статус. Нарышкин, в отличие от своих предшественников, стал регулярно появляться в информационном поле, давая комментарии по различным международным событиям или напрямую участвуя в них (вспомним, например, его визит в США или Белоруссию). Таким образом, Служба превратилась из структуры, занимающейся исключительно добычей развединформации, в один из политикоформирующих органов нашей страны. Аналогичную роль, например, играет ЦРУ в Соединенных Штатах.

Вместе с тем во втором столетии жизни внешнюю разведку ожидает целый ряд серьезных вызовов. Участие в формировании внешней политики требует и подготовки собственных открытых материалов – реагирования на различные инфоповоды, и создания таких инфоповодов. То есть публикации отчетов, докладов, а также организации умышленных «сливов» в СМИ определенных сведений, отвечающих интересам России.

Фактически это стало бы элементом противостояния в информационной среде всё тому же ЦРУ, которое регулярно распространяет, например, сомнительные документы о кознях коварных русских шпионов против американских выборов, корпораций, ОЗХО и кого угодно еще.

Однако вызовы лежат не только в информационной плоскости. Оперативная обстановка в последние годы для сотрудников российских спецслужб также осложнилась, прежде всего в странах Запада. Есть для этого объективный фактор в виде глобальной цифровизации с ее повсеместным интернетом, соцсетями, мобильниками и камерами внутри и снаружи почти каждого здания в городах. Это просто подарок для контрразведки, а вот для разведслужб, напротив, сплошная головная боль. Им приходится искать новые, еще более скрытные методы работы, а также совершенствовать зашифровку и легендирование, с которыми и так в последнее время возникали сложности. Причем и одно, и другое, и третье требует нестандартного, творческого подхода.

Однако если вышеперечисленные сложности касаются всех мировых разведструктур, то есть и другие, с которыми сталкиваются именно россияне. После голословных обвинений в адрес России во вмешательстве в выборы в США в 2016 году и отравлении Скрипалей в 2018-м, на Западе началась настоящая «шпиономания» – за эти четыре года западные страны под эгидой борьбы со шпионами объявили персонами нон грата более 170 российских дипломатов. Таких массовых высылок не было со времен холодной войны. Заявления о том, что все депортированные были сотрудниками спецслужб – не более чем наглое хвастовство европейских и американских политиков. Тем не менее это создает проблему для разведки.

Дипломатическое прикрытие всегда было одним из излюбленных у всех мировых разведслужб. Однако постоянная угроза масштабных высылок, под которые может попасть любой сотрудник дипкорпуса, делает такой способ легендирования практически бесполезным. В этих условиях российской разведке придется сделать больший акцент на использование других прикрытий, в том числе и активный поиск новых. И здесь также абсолютно необходим творческий подход и качественная зашифровка.

Кроме того, на фоне осложнения контрразведывательного режима особо повышается роль нелегальной разведки, по праву считающейся наиболее сложной и эффективной. И вот здесь Россия, и в частности СВР, имеет значительное преимущество. Во-первых, это целиком советское изобретение, которому Запад так и не смог создать полноценного аналога. Во-вторых, те же США сейчас испытывают проблемы с агентурной разведкой в целом, что уж тут говорить о нелегалах.

Есть и еще один вид вызовов, стоящих перед СВР – географический. Традиционно советские и российские спецслужбы основным приоритетом считали работу по странам Запада, в первую очередь по Соединенным Штатам. Однако, если взглянуть на геополитическую ситуацию в XXI веке, особенно после 2008 года, то появилось новое чрезвычайно важное направление для работы как дипломатов, так и разведчиков – государства ближнего зарубежья, то есть непосредственные соседи России, которые всё чаще сталкиваются с политическими кризисами, военными конфликтами, госпереворотами и прочими неприятными явлениями. И всё это непосредственно затрагивает российские интересы.

Спросите, как же можно работать против своих партнеров? Во-первых, не уверен, что здесь уместно слово «против». Во-вторых, те же Грузия или Украина упорно не хотят видеть РФ в качестве партнера. В-третьих, опыт разведок стран-союзниц во Вторую мировую войну, а также скандалы с прослушкой спецслужбами США европейских лидеров в 2010-х наглядно демонстрируют, что для разведок не существует «друзей».

Впрочем, во всех перечисленных вызовах нет ничего непреодолимого для российской Службы внешней разведки. А с некоторыми из них ей уже удалось как минимум частично справиться. В свой новый век она входит в статусе крайне эффективной спецслужбы, вызывающей зависть и страх на Западе. И отдельно отрадно, что за звание самой опасной разведки СВР борется прежде всего со своими коллегами из ГРУ.