Байден вмешался в «сосисочную войну»

Первого зарубежного визита президента Джо Байдена ждали нетипично долго – почти полгода. Традиционно хозяева Белого дома выбирают для этих целей соседнюю Канаду. На сей раз не сложилось, и непонятно, что тому виной – COVID-19, здоровье Байдена или решение новой администрации США запретить строительство нефтепровода Keystone X, который изначально был канадской инициативой.

Теперь, когда дебютный внешнеполитический выход нового президента наконец-то стартовал, его график кажется предельно спрессованным, а каждая остановка – из серии тех, которые нельзя отменить. Сперва Британия – главный международный союзник, где на повестке дня переговоры с премьер-министром Борисом Джонсоном. Потом, там же – саммит G7, «Большой семерки». Следом вылет в Брюссель – столицу ЕС и НАТО, на саммит как раз таки НАТО. А под конец в нейтральной Швейцарии, на вилле «Ла Гранж» в Женеве, у Байдена состоится, пожалуй, самый сложный разговор за всю поездку – с президентом России Владимиром Путиным. 

Так выглядит «возвращение Америки», считает Байден. Свое турне он начал на мажорной ноте – выступил перед военными на американской базе в Британии. И пообещал им, что на каждом этапе своей поездки будет давать понять, что «Америка вернулась», в том числе – лично Путину.

Судя по всему, имеется в виду, что Байден отказывается от политики Трампа по частичному изоляционизму, ссорам с союзниками и сокращению внешнеполитической повестки. В Белом доме засел принципиальный сторонник глобализма и глобального доминирования США.

«Несравненная сеть альянсов и партнерств» – «ключ к американскому преимуществу», внушал президент солдатам. «Мы привержены тому, чтобы вести за собой с силой», хвастался он. 

Что останется от этих амбиций через неделю – «будем посмотреть». Но уже сейчас понятно, что это не просто пафосная риторика – у нее и содержание имеется. Например, на четверг запланировано подписание с Джонсоном некоей «атлантической хартии» по «защите демократии». Подробности воспоследуют, но, как говаривал Винни Пух, «это ж-ж-ж-ж неспроста» – и, скорее всего, на наш счет.

Сразу за ним маячит новое соглашение о свободной торговле, которое экономически больше нужно Лондону, чем Вашингтону, а политически больше Вашингтону, чем Лондону. Но его подписание затянулось. Считалось, что при Байдене проблем с договором не будет, мол, он не станет торговаться так, как Трамп, но пока что выходит наоборот.

«Возвращение Америки» ко вмешательству во внутренние дела независимых стран по всему миру (надо понимать ситуацию прежде всего так) касается и Великобритании в том числе. Встречу Байдена и Джонсона предварил неожиданный (действительно неожиданный) окрик из Вашингтона.

Посольство США в Лондоне передало дипломатическую ноту представителю Джонсона по Брекситу и международной политике Дэвиду Фросту. Это само по себе почти сенсация, потому что американцы обычно избегают подобной процедуры в отношении британских союзников. А на сей раз дело не ограничилось и этим – ноту устно подкрепил советник Байдена по национальной безопасности Джейк Салливан, дав понять британцам, что обсуждаемый вопрос крайне важен для Белого дома.

Газета The Guardian пишет, что американцы даже намекнули на связь между этим вопросом и торговым соглашением с ними. То есть это практически ультиматум. О чем же речь? 

Чтобы ответить на этот вопрос, придется отмотать историю очень далеко назад – к массовым столкновениям в Белфасте в 1969 году (а то и к голоду в Ирландии, устроенному англичанами). В общем, речь идет о событиях, которые в Британии называют «смутой», а в России – гражданской войной в Северной Ирландии.

Вооруженный конфликт между католиками-юнионистами и протестантами, действовавшими вместе с центральным правительством, унес жизни 3500 человек и формально завершился в 1998-м подписанием Соглашения Страстной пятницы. Ирландия не объединилась, Соединенное Королевство осталось «при своих», но принцип хотя бы территориального единства ирландской нации все-таки был реализован. Внутри острова не существует границ, включая таможенные, а государственная проведена только на картах.

До выхода Британии из ЕС это всех или почти всех устраивало. Когда же Брексит стал реальностью, выяснилось, что ирландский вопрос – самый сложный в бракоразводном процессе Брюсселя и Лондона. Последний видел свою главную выгоду от выхода из Евросоюза в собственной таможенной политике, но как ее реализовать, если Ирландия все еще часть ЕС, а никаких таможен между ней и Северной Ирландией быть не может?

На эту тему
• Эксперт объяснил суть новой Атлантической хартии США и Британии
• В Европе рухнул последний бастион консерватизма
• Евросоюз шантажирует Британию ирландским сепаратизмом

Чтобы как-то решить этот вопрос, британцы даже согласились пожертвовать частью своего суверенитета, допустив ирландских таможенников в порты Белфаста и окрестностей. Но по большому счету решение просто отложили на будущее, договорившись о льготном периоде.

Впоследствии англичане его самовольно продлили. Фитосанитарные инспекторы ЕС, досматривающие грузы, поступающие из одной части Британии в другую – это само по себе непопулярная в Британии мера. А тут еще производители мяса предупредили Даунинг-стрит о грядущем дефиците их продукции в Северной Ирландии.

В ЕС на такую самодеятельность обиделись и требуют цивилизованного, юридически закрепленного решения проблемы. А в британских СМИ происходящее окрестили «сосисочной войной», имея в виду возможное начало торговой войны с Евросоюзом.

Теоретически она возможна. Переговоры Лондона и Брюсселя раз от разу заканчиваются ничем, как и последний по времени раунд, который упомянутый выше Фрост провел в среду. За этим и последовал окрик из Белого дома.

Если вкратце, суть такова: договаривайтесь как хотите, но есть железное условие – Соглашение Страстной пятницы должно быть соблюдено, торговых границ внутри Ирландии появиться не может. И форма, и содержание, и порядок оглашения этого ультиматума свидетельствовали: вопрос принципиальный, США настроены решительно, никаких компромиссов тут не будет.

А почему, спрашивается? Возможно, Великобритания и впрямь слишком рано забыла о том, что на ее территории еще недавно были гражданские войны и сепаратистские конфликты, а теракты с десятками жертв в Европе могут осуществлять не только исламисты. Однако все участники «сосисочной войны» единодушны в том, что внутри Ирландии границы, в том числе торговые, проводить нельзя. Ни Великобритания, ни Евросоюз, ни тем более Ирландия с Ольстером такого развития событий не хотят.

Тогда зачем американцы лезут не в свое дело, рискуя взаимопониманием с британцами как с ближайшим союзником, хотя американского интереса в этой проблеме попросту нет? Зачем на этот вопрос вообще бумагу тратить?

Чтобы показать, что «возвращение Америки» подразумевает вмешательство в любые дела по всему миру. Чтобы выпятить имидж «миротворца», когда тебя помнят как «ястреба». Или просто потому, что ты ирландец.

Байден – второй в истории католик в Белом доме. До него это удавалось только другому ирландцу, Джону Кеннеди, причем происхождение и религия считались уязвимым местом в избирательной кампании последнего. Будущему любимцу нации на полном серьезе приходилось доказывать, что он будет всегда исходить из интересов Америки, а не Ватикана и папы римского, но многие все равно не верили.

Еще в начале XX века ирландское сообщество США (так же как, к примеру, итальянское) испытывало серьезное ксенофобское давление со стороны «васпов» (WASP – белый англосаксонский протестант, эдакий тру-американец). Ирландцев обвиняли в том, что они «отравляют Америку» алкоголизмом и преступностью, не умеют себя вести, обречены на нищету – и так далее.

На остаточном уровне эта ксенофобия присутствовала и при Кеннеди. Сейчас от нее ничего не осталось, и Байден вспоминает о своем этническом происхождении чаще в шутку, давая понять, что он тоже «из меньшинств».

Например, когда в ночь выборов к нему обратился за комментарием корреспондент британской BBC, Байден переспросил «BBC?», сказал: «я ирландец», широко улыбнулся, но комментария не дал.

В 2021 году проще верить, что празднование Дня святого Патрика в Белом доме при Байдене – это «фитюльки». Но теперь он осуществляет резкое дипломатическое вмешательство, которое противоречит видимым американским интересам, но полностью соответствует ирландским.

Не будем делать вид, что это наша проблема – или что это вообще проблема. Но это явно предмет для шуток уже в другую сторону, где конспирологи, подозревавшие ирландца Кеннеди в двойной лояльности, были не так уж неправы.