«Решил победить себя и помочь Родине»

Среди ветеранов СВО – множество тех, кто раньше уже имел боевой опыт и даже успел выйти на пенсию. Один из таких – Иван Лукин, занимавший в феврале 2022 года сугубо гражданскую должность в «Транснефти».

Что побудило его в возрасте 54 лет отправиться на СВО добровольцем? Как получилось, что он, подполковник запаса, возглавил только взвод? Что помогло выгнать из головы предательскую мысль о бегстве? На эти и другие вопросы Иван Лукин ответил газете ВЗГЛЯД.

ВЗГЛЯД: Иван Владимирович, как была устроена ваша жизнь до СВО?

И. Л.: Я работал в ПАО «Транснефть» в отделе внедрения и эксплуатации инженерно-технических средств охраны. В 2022 году много моих друзей добровольно ушли воевать. И когда «Транснефть» объявила набор добровольцев, я тоже решил пойти на СВО. Заключил кратковременный, на три месяца, контракт.

ВЗГЛЯД: В какое подразделение попали?

И. Л.: В добровольческий отряд «БАРС-20» (Боевой армейский резерв страны. – Прим. ВЗГЛЯД). Это отряд, полностью сформированный из сотрудников «Транснефти», полностью же «Транснефтью» профинансированный. Причем был единственным из сотрудников головной организации, все остальные бойцы отряда были из регионов, из дочерних компаний «Транснефти».

Но при этом я не претендовал на какое-то особое к себе отношение. И в звании подполковника я был всего лишь командиром взвода.

ВЗГЛЯД: Подполковника? То есть у вас уже был военный опыт?

И. Л.: Да, я еще в советское время окончил Калининградское высшее военно-инженерное училище. Служил во Внутренних войсках (сейчас это Росгвардия) с 1990-го по 2005 год. Занимался техническими средствами охраны, проходил службу в Центре инженерно-технического обеспечения Внутренних войск, участвовал в контртеррористической операции на Северном Кавказе в качестве сапера. Однажды при инженерной разведке колонных путей наш инженерно-разведывательный дозор подорвался, я получил сильную контузию, полностью потерял зубы, частично слух, проблемы с позвоночником. Год восстанавливался, лежал в госпитале и был уволен из армии по ранению.

ВЗГЛЯД: Как отреагировала семья на ваше решение снова принять участие в боевых действиях?

И. Л.: Супруга со мною с 1987 года ездила по воинским частям, по Сибири – все прошла как офицерская жена. Что она может сказать? Она приняла мое решение.

А вот на работе меня поначалу отговаривали: мол, куда ты собрался под старость – мне на тот момент было 54 года – со своим здоровьем? Я же еще прихрамываю на одну ногу. В общем, некоторые среди моих коллег не понимали, зачем я пошел на СВО: тут хорошая зарплата, высокая должность в головной компании. Если бы еще по мобилизации, а то доброволец...

Но я ответил, что таков мой долг. У спецназа Внутренних войск есть девиз: «Победив себя, будешь непобедим». Вот и я решил победить себя, чтобы доказать самому себе, что еще могу помочь Родине. И непонимание коллег в итоге ушло. У многих родственники тоже ушли воевать.

ВЗГЛЯД: Вас самого не смущал ваш возраст?

И. Л.: У нас такой контингент и подобрался – от 50 до 57 лет. Молодых было мало – они начали появляться позже, когда пошла мобилизация. Мы их обучали.

ВЗГЛЯД: Вам не было странно чувствовать себя на должности командира взвода в звании подполковника? Почему так случилось?

И. Л.: Было три волны формирования нашего отряда. И я попал во вторую, когда уже все командирские должности были заняты. Среди оставшихся вакантных мест в командном составе была только должность командира взвода. Поэтому так и получилось: соседним взводом командовал прапорщик, а нашим – я, подполковник. Причем в моем подчинении оказался другой подполковник Внутренних войск, который на три года старше меня. Но я нормально к этому относился.

ВЗГЛЯД: Ваше саперное образование пригодилось?

И. Л.: Очень помогло. Перед первой линией расставляли растяжки. Я их и снимал, и ставил, чтобы ночью было спокойнее. В 2022 году это помогало защититься – беспилотников тогда еще было мало.

ВЗГЛЯД: То, что вы увидели на фронте, совпало с вашими ожиданиями?

И. Л.: Если честно, то нет.

Все оказалось гораздо страшнее, чем даже в Чечне. Там ведь была сугубо партизанская война, у чеченских боевиков не было тяжелых видов вооружений. Совсем все иначе…

Нам говорили, что «БАРС» будет находиться в тыловых районах – а на самом деле получилось прямое соприкосновение с противником. Ни я, ни мои бойцы не были готовы к тому, что будет так жутко. Тем более из всего моего взвода я был единственным, кто ранее принимал участие в боевых действиях. Остальные проходили только срочную службу, а двое даже и так не служили.

ВЗГЛЯД: Не возникло мысли, зачем вы здесь? Может быть, не стоило?

И. Л.: Честно вам скажу… В первый день у меня даже промелькнула шальная мысль «запятисотиться» («пятисотые» – дезертиры. – Прим. ВЗГЛЯД).

ВЗГЛЯД: Страшно было?

И. Л.: Было. Не боятся только мертвые. Но за мной стояли люди, 24 бойца моего взвода. Эти люди в меня верили. Как оставить их на произвол судьбы? Я не мог. А потом уже привык, и эти мысли меня больше не посещали.

ВЗГЛЯД: Что за люди вас окружали, почему они соглашались подвергать себя риску и идти на фронт?

И. Л.: Люди со всей страны были – Север, Дальний Восток. Соседний взвод полностью был с Дальнего Востока. Кто-то, прямо скажем, имел денежный мотив, потому что выплаты хорошие от «Транснефти» и от Минобороны. Кто-то из-за льгот, чтобы сын в институт поступил. Опять же, имеет значение военная пенсия. Но скажу прямо, что как минимум половина моих бойцов пошли точно не из меркантильных соображений. Пятеро из них до сих пор там – во второй раз ушли.

Встречал и другие мотивы… Например, у меня есть знакомый, попал в тюрьму из-за некоторых ошибок молодости. И вдруг случайно встречаю его на улице – идет, хромает. Спрашиваю – что ты здесь делаешь, ты ведь сидеть должен?! А он, оказывается, записался добровольцем на СВО, но провоевал только 10 дней, его сразу ранило. Но вылечился и второй раз пошел по контракту. А ведь мог бы уже и не идти. Нет, значит, для него имела значение не только амнистия.

ВЗГЛЯД: Как вы относитесь к тому, что заключенные могут заключить контракт и освободиться? Нет ли в этом опасности для общества – после того как они вернутся со спецоперации? Могут ведь снова начать совершать преступления.

И. Л.: Могут. Но в то же время заключенные, как ни парадоксально, более хорошие бойцы. Они мотивированы особой ненавистью к нашему противнику. Обычный человек может пожалеть врага, а эти безжалостны – в хорошем смысле слова.

Как сложится их жизнь после войны, зависит от государственной политики реабилитации ветеранов. И не только с бывшими заключенными, но и с обычными бойцами.

ВЗГЛЯД: На каком направлении вам довелось сражаться?

И. Л.: Сначала мы держали оборону в Красном Лимане в ДНР. Против нас воевали наемники-поляки. Потом, когда противник пытался окружить наш отряд, отступили к Кременной.

В тот момент я понял, что для нашего противника нет никаких законов войны, ничего святого. Когда выходили из окружения, наткнулись на колонну гражданских автобусов. Это были жители, которые эвакуировались из соседнего населенного пункта Торское – и вся их колонна, несомненно и очевидно мирная, была уничтожена. Разбили минометами. До сих пор жутко вспоминать это зрелище… Трупы женщин в «Жигулях», «Газелях»…

Эта колонна нам, правда, помогла – один из наших бойцов, водитель от Бога, смог завести разбитый «пазик», стоявший без стекол, без дверей. Мы попрыгали в этот автобус – и рванули в сторону Кременной. А потом из-под сиденья вытаскиваем коробку – а там щенок и котенок. Котенка я себе забрал, он у меня дома теперь, а щенок сейчас в Брянске растет…

ВЗГЛЯД: Потери в подразделении были?

И. Л.: Наш «БАРС» вышел из этого окружения без потерь. Только легкие «трехсотые» («трехсотые» – раненые. – Прим. ВЗГЛЯД). Вообще из моего взвода почти все вернулись с СВО живыми, только один погибший.

ВЗГЛЯД: Как удавалось беречь людей?

И. Л.: Бойцы доверяли мне и моему опыту. Я демократично подходил к командованию. Считаю, что нужно смотреть на человека, на что он способен – отсиживаться или отбиваться. Хочешь пойти на кухню – идешь на кухню.

Если человек способен кашу варить и у него есть желание, пускай варит кашу, это тоже нужное на войне дело. Если способен и любит стрелять, ставишь его пулеметчиком.

ВЗГЛЯД: С учетом полученного практического опыта, что бы вы как офицер предложили улучшить в системе управления боевыми частями?

И. Л.: Изменил бы тактическое и оперативное взаимодействие подразделений. Усилил бы институт замполитов и военных священников. Конечно, сейчас есть помощники по личному составу, но они больше занимаются бумагами, выплатами, деньгами. А нужно с людьми работать. Нужны те, кто объяснит, зачем ты идешь на смертельный риск, те, кто может вдохновить на это, – и вот таких людей не всегда хватает.

Например, в моем взводе был назначен священник, который книжку с молитвами зачитывал перед бойцами. Мы каждый вечер собирались вокруг него, к нам даже из соседних подразделений приходили 18-20-летние мобилизованные. Это сильно действовало.

ВЗГЛЯД: Вернулись из зоны СВО по ранению или контракт истек?

И. Л.: Контракт закончился... Если честно, у меня было происшествие, но я не стал обращаться за оформлением. Прыгая с «Урала» в броне, повредил позвоночник. Сейчас супруга уколы делает. И ногу ломит. Надо бы к врачам обращаться, но я их побаиваюсь. (Смеется.)

ВЗГЛЯД: Крепкого вам здоровья! Государство обеспечило положенный соцпакет как ветерану?

И. Л.: Конечно, все положенное выплатили, «Транснефть» в том числе. И государство обо мне знает, и местные власти. Вот в конце декабря заезжал замглавы администрации города Балашихи, где я живу, привез подарок, поздравил с Новым годом – именно как ветерана.

ВЗГЛЯД: Сталкивались с психологическими проблемами после возвращения?

И. Л.: В первое время плохо спал. Таблетки успокаивающие принимал. Как начинаются воспоминания, могут слезы на глазах появляться. Я в последнее время стал эмоциональнее...

ВЗГЛЯД:  К психологам не ходили?

И. Л.: Пока не прибегал к этому, но не исключено. Вообще с точки зрения адаптации к мирной жизни мне хорошо помогает обучение. Я с 2023 года заочно учусь в Высшей школе государственного управления РАНХиГС по президентской программе «Время героев» для участников СВО. Посижу, лекции послушаю, и так хорошо становится. Учусь за компьютером, удаленно. Уже курс закончил. Там интересные лекции по государственному и муниципальному управлению.

ВЗГЛЯД: В 50 с лишним лет получать новое образование? Зачем вам это?

И. Л.: Навести порядок.

ВЗГЛЯД. В голове?

И. Л.: И в стране тоже. У меня, конечно, хорошая работа, но я всю жизнь занимаюсь техникой, бумажками, а вот общения не хватает. Хочется попробовать работать с людьми. Если предложат соответствующую должность, конечно.

ВЗГЛЯД: В таком случае можно еще выступать перед детьми – сейчас ветеранов часто приглашают в школы помогать с патриотическим воспитанием.

И. Л.: Были такие предложения, но пока не выступал. Побаиваюсь эмоций, когда воспоминания нахлынут. Стараюсь не думать о войне.

Тяжело было видеть товарищей, раненных на моих глазах, вытаскивать их из-под обстрела. У меня во взводе был подполковник с позывным Дед – старше меня на три года. Он погиб, когда минометкой накрыло. Двое солдат рядом с ним смогли выкарабкаться, а его прижало бетонной плитой. Он еще час похрипел… Мы только через несколько дней смогли эту плиту сдернуть, чтобы тело достать. Тяжело это вспоминать.

На эту тему
• Ветеран: Участники СВО узнают друг друга по глазам
• Мусульманская многодетная мать рассказала, как год отслужила медиком на фронте
• Ветеран СВО: Киберспорт возвращает ветеранов к полноценной жизни

ВЗГЛЯД: Обратно не тянет? Туда же, в БАРС-20, взводным?

И. Л.: А я и сейчас изредка бываю в зоне боевых действий – доставляю гуманитарную помощь в рамках волонтерского движения. У меня права категории С, я могу водить грузовики, поэтому иногда меня берут, когда в колонне есть места. И с подразделениями, курируемыми «Транснефтью», поддерживаю связь. Иногда мои товарищи ко мне заезжают по дороге в отпуск и на фронт.

В целом – вернуться в строй до сих пор желание большое, но супруга против. И внук растет.

Но спецоперация рано или поздно закончится. На новых территориях останутся миллионы неразорвавшихся мин и боеприпасов – и очень потребуются инженерно-саперные подразделения, чтобы убирать остатки войны. Нужны будут специалисты-саперы. Молодежь нужно будет, опять же, учить. И тогда, уверен, и Родина снова меня позовет, да я и сам напрошусь.