Сартр однажды заметил, что мы живем «в окружении историй», рассматривая все, что с нами случается, в терминах этих самых историй. И это, действительно, так. Психологи знают, что основа личности – повествование. В возрасте примерно трех лет ребенок знакомится с первыми историями, а вместе с ними получает и первый набросок жизненного сценария. Лишенный в ранние годы слова и текста, он будет кем-то вроде ребенка-маугли, воспитанного животными. Можно сказать, что через истории общество готовит детей к определенному поведению и превращает их в полноценных людей, ведь именно благодаря сюжетам маленький ребенок «записывается» и «программируется». Подросток испытывает интерес ко все более сложным формам сюжетного программирования (как говорил Эрик Берн, «он не просто хочет сценария, он жаждет его»), однако основой личности по-прежнему является сюжет, полученный в раннем детстве.
Что же это за священная формула? Из каких сюжетов, из каких нарративных ресурсов культуры строится личность? Исторически первый сценарий и первый эскиз своей личности дети получали в волшебной сказке. Это были старинные, проверенные веками сюжеты. Все герои волшебных сказок и героических мифов – от Персея и Беовульфа до Ивана-царевича – чем-то похожи. Герой отправляется в путешествие, проходит испытания, побеждает чудовище, женится. Пропп доказал, что именно эта история лежит в основе волшебных сказок и рыцарских романов. Во времена родового строя этот сюжет был стержнем обряда инициации. Именно эту историю рассказывали своим внукам бабушки и дедушки в последующие эпохи. Именно она сформировала литературу приключений. В СССР этот сюжет, конечно, дополнялся особенной советской программой, но и «Мальчиш-Кибальчиш», и «Неуловимые мстители», и даже «Приключения Шерлока Холмса и доктора Ватсона», в сущности, были вариантами той же самой вечной истории. Через усвоение древних и современных, но укладывающихся в вечный канон сюжетов, создавалась личная идентичность человека. Или нарративная идентичность, как сказал бы французский философ Рикер. А что сейчас?
Во-первых, нужно признать, что в эпоху интернета потребление историй многократно возросло. Теперь нас просто захлестывает этим потоком. Во-вторых, и это тоже заметно невооруженным глазом, качество историй сильно упало. В-третьих, появилась чья-то осознанная игра на понижение.
Эрик Берн однажды заметил, что «все люди рождаются принцами и принцессами, но родители превращают их в лягушек». Сейчас штамповка под лягушек идет полным ходом, причем родители, как правило, ни при чем – многие из них даже не знают, какими историями программируются их дети через планшеты и телефоны. Наше общество еще не осознало опасность специально сконструированных ложных историй, рассчитанных на то, чтобы дети так и не созрели психологически, так и не развились в полноценных взрослых людей.
На наших глазах осуществляется грандиозная перепрошивка сознания. И она приносит плоды. Психологи говорят, что современные дети легко ассоциируют себя с вампирами и всякой нечистью. Если раньше в играх и спектаклях никто не хотел оказаться на темной стороне, то сейчас уже очень многие готовы изображать зло. По-видимому, нормальную нарративную идентичность им уже поломали.
И это неудивительно. Если канонические сюжеты культуры учили мужеству и терпению, готовили к семейной жизни и деятельному труду, то истории, которые сейчас лезут изо всех щелей интернета, учат детей быть несдержанными, несерьезными, самовлюбленными, слабыми, болезненно впечатлительными, странными.
Наше общество переживает своего рода революцию гнусных историй, главные лозунги которой – «Не стоит сопротивляться своим хотелкам!» и «Ты – особенный, тебе можно все!»
Конечно, эта революция затрагивает не только детей, но больше всего – именно в силу своей чувствительности к сценарному программированию – от нее страдают именно дети. Итогом такой обработки становится эгоистичное инфантильное существо, готовое действовать по команде извне, аморальное и глупое.
- Мужественность мужикам возвращают войны
- В Госдуме предложили ввести совместное воспитание детей после развода
- В Тюмени задержали женщину за избиение чужого ребенка ремнем
Происходящее сейчас в сфере историй беспрецедентно. Никакие диктаторы прошлого не имели возможности влезть в каждую семью и навязывать детям патологические жизненные сценарии. Да у них и не могло быть такой цели, потому что все диктаторские режимы нуждались в здоровых и полноценных людях – воинах и тружениках. Сейчас же на фоне завываний об опасности тоталитаризма совершается невиданная атака на человека, на саму сущность его внутреннего устройства. Вместо сакральных формул взросления детям подсовывают схемы самоуничтожения. Героический миф подменяется угодливой пошлостью. На смену суровой правде жизни пришла сладкая ложь распада и смерти.
В этих условиях мантры о том, что «от запретов толку не будет» и что «рынок сам все управит», выглядят чудовищным анахронизмом. Так можно было рассуждать в девятнадцатом веке. Но теперь мы знаем, что те же мультфильмы – не только развлечение, но и конструирование личности. Поэтому отдавать рынку распространение историй (а вместе с этим и программирование будущих поколений) нельзя. Иначе рыночными механизмами воспользуются наши враги. Собственно, они уже давно это делают.
Вы можете сказать, что не все так плохо, и у нас до сих пор много замечательных молодых людей. Да, все верно, но это личная победа их родителей и заслуга золотого фонда историй нашей культуры. Фонда, который активно размывается и постепенно уходит на задний план. Поэтому полагаться на то, что хорошее само пробьет себе дорогу, мы больше не можем. В значительной степени наше поле историй уже завоевано. Завоевано теми, кто не испытывает симпатии ни к нашей стране, ни к нашему прошлому, ни к нашей вере. Чтобы вернуть это поле, нам нужны новые истории с вечными смыслами – истории, попадающие в вечный канон, но рассказанные на современном материале, при помощи современных средств (в том числе образно-визуальных). И конечно, нужна цензура, нужна защита детей от вредных расчеловечивающих сюжетов.
Сейчас это стало вопросом национальной безопасности. Несколько лет назад у нас стало рождаться представление о цифровой гигиене. Почему бы не задуматься о гигиене историй? Если государство ограничивает вещества, которыми нельзя торговать под видом лекарств или еды, то тем более это надо делать для информационных продуктов, целью которых является массовое отравление душ.
