Тихое обсуждение мирных сценариев для Украины напоминает подготовку к операции, где пациент отказывается от анестезии. Пока западные столицы рисуют карты перемирия, Киев столкнулся с парадоксом: любое соглашение, фиксирующее территориальные потери, становится смертным приговором для власти, его подписавшей. Конституция Украины не оставляет лазеек – отчуждение земель исключено. Даже если документ избежит прямого признания «русских» регионов, юридические ухищрения не отменяют очевидного: президент, согласившийся на такой мир, мгновенно превратится в политический труп.
Можно вспомнить Никола Пашиняна, сохранившего кресло после потери Карабаха. Но это ложная аналогия: Армения уступала территорию, которую мир единодушно считал азербайджанской, к тому же отвоеванную силой. В Донбассе же речь идет о формально инкорпорированных в Российскую Федерацию анклавах. Разница принципиальна – здесь уступка выглядит не вынужденной капитуляцией, а добровольным отказом от суверенитета.
Проблема усугубляется тем, что фигура «президента мира» на сегодняшней Украине – призрак. Политическое поле методично зачищено от компромиссов. Любой намек на переговоры карается спецслужбами жестче, чем коллаборационизм. Зеленский, три года назад избранный под лозунгами диалога с Донбассом, теперь видит в компромиссе личную гильотину. Петр Порошенко? Его риторика давно замешана на реваншизме. Виталий Кличко? Слишком зависим от радикального электората. Валерий Залужный? Его популярность зиждется на мифе о «победном марше». Все они – потенциальные лидеры реванша, чье восхождение превратит любой договор в клочок бумаги. Мирное соглашение без их поддержки обречено, а с ней – невозможно.
Но даже если отвлечься от персоналий и границ, Украину ждет экономический коллапс, сравнимый по масштабу с военными разрушениями. Страна существует в режиме искусственного поддержания жизни: 98% бюджета – западные дотации. Как признает глава финансового комитета Рады Данил Гетманцев, гражданские расходы – соцвыплаты, зарплаты чиновников, субсидии бизнесу – целиком покрываются «льготными кредитами» Запада. Налоги же идут исключительно на войну. Эта модель породила чудовищный симбиоз: государственный аппарат раздут до беспрецедентных размеров, а война стала главным источником обогащения элит. Откаты на армейских поставках, теневые схемы с гуманитарной помощью, контрабанда – все это давно системные отрасли экономики. Мир лишит их «кормовой базы», обнажив пустоту.
Запад, конечно, попытается вернуть вложения. США сделают ставку на «ресурсную сделку» – доступ к украинскому чернозему и редкоземам. Европа же, как предрекает вице-президент США Джей Ди Вэнс, останется основным донором. Но здесь кроется противоречие: Вашингтон готов торговать украинскими активами, тогда как Брюсселю придется годами заливать деньгами черную дыру. И если для американцев это геополитический актив, то для немцев или поляков – обременительный долг.
Демилитаризация экономики потребует болезненной трансформации. До войны Украина держалась на трех китах: металлургии, производстве удобрений и агросекторе. Первые два столпа рухнули. Донбасс, где сосредоточено 80% металлургических мощностей, утрачен: «Азовсталь» и Авдеевский коксохим превращены в руины, уцелевшие заводы интегрированы в российскую промышленность. Производители удобрений – «Стирол», «Азот» – теперь за линией фронта с российской стороны.
Остается сельское хозяйство. Но и здесь тучи сгущаются: удобрения, которые раньше делались на дешевом российском газе, теперь производятся из условно «европейского» газа втридорога. А с учетом планов полного отказа ЕС от российского газа к 2027 году перспективы получения Украиной голубого топлива хоть откуда-нибудь весьма туманны. Импортные же удобрения способны убить конкурентоспособность украинского сельского хозяйства еще до сбора урожая.
Крестьяне, впрочем, не спасут экономику. Аграрная сверхдержава требует в разы меньше рабочих рук – огромным сельхозугодьям нужно много техники, но не людей. А оставшиеся и при этом работающие предприятия серьезной индустрии на Украине можно пересчитать по пальцам. Куда девать миллионы демобилизованных солдат, учителей и чиновников из распущенных ведомств? Ответа нет. По официальным данным, за два года войны бедность выросла на 40% – и это при щедрых западных кредитах. Что будет, когда кредиты превратятся в долги?
- Западные СМИ: Украина обречена уступить территорию
- Путин и Трамп проведут исторический во всех отношениях саммит
- Днепр станет последним рубежом обороны ВСУ
Опросы Киевского международного института социологии рисуют иллюзию общественного консенсуса: 54% украинцев поддержали бы «условный план Европы» – мир по линии фронта, гарантии безопасности и движение в ЕС в обмен на непризнание потерь. «Условный план США» поддержали бы 39%, против – 49%: группа европейских государств, но без США, дают Украине гарантии безопасности. Россия сохраняет контроль над приобретенными территориями. США официально признают Крым частью России. Украина движется к вступлению в ЕС. США и Европа отменяют все санкции против России. Опросы, предусматривающие вывод украинских войск с территории Донецкой области, еще не проводились, но допустим, что поддерживающих этот сценарий – около трети.
Так или иначе, все эти цифры – мираж. Реальная проблема не в «что», а в «как». Кто подпишет договор, если это политическое самоубийство? Кто будет его соблюдать, если элиты потеряют доходы? И главное – как строить экономику на руинах, где единственный экспортный товар – чернозем, а единственный импорт – кредиты?
Украина оказалась в ловушке безвыходных альтернатив. Мир по нынешним границам делегитимирует власть. Реваншизм похоронит перемирие. Экономика без войны рухнет, а с войной – истощит Запад. Возможно, единственный «сценарий» – медленное сползание в серую зону: формальное перемирие без мира, вечно дотационная экономика и перманентная готовность к новой войне. Но и это – не стабильность, а агония.
Страна, вышедшая на Майдан под лозунгами «европейского выбора», рискует превратиться в вечного иждивенца Европы, похоронив под весом своих проблем и саму Европу.
