Можно ли герою бить жену

В соцсетях неожиданно возникла дискуссия о том, может ли герой СВО бить жену. Казалось бы, в XXI  веке здесь обсуждать нечего, но нет, обсуждают.

В эфире «Соловьев Live» обсуждали ситуацию участника спецоперации Тимофея, который после возвращения домой стал злоупотреблять алкоголем и применять силу к жене. Ведущий заявил, что бросать мужа в такой ситуации ни в коем случае нельзя. И добавил: «Да, целовать ноги. Потому что я шел отдавать свою жизнь за Родину».

Ну и, соответственно, в соцсетях возникла дискуссия о том, насколько далеко может простираться позволяемое человеку, который пошел отдавать жизнь за Родину.

Мой друг, психиатр Василий Ланговой, уже больше полутора лет командует медицинской службой штурмового батальона. Как специалист и как офицер, он считает подобное непозволительным. Речь идет о социальном измерении проблемы реабилитации вернувшихся с фронта бойцов. Так, после Афганской войны социальное измерение отсутствовало – солдаты с посттравматическим стрессовым расстройством тихо спивались без поддержки общества. Но предлагаемое сторонниками тезиса упомянутого выше ведущего социальное измерение не лучше. Принцип этого социального измерения – терпеть любые выходки вернувшегося бойца, надеясь (или не надеясь), что таким образом ему станет легче. Увы, с клиническим измерением это не бьется. То есть нет, это так не работает, лучше не станет, заверяет Ланговой.

Вседозволенность порождает безответственность. Человек, творя зло, перестает осознавать, что он поступает неправильно, потому что не получает соответствующей реакции. Он не отвечает за то, что он делает.

Если же речь идет о том, что мы уважаем человека за его поступок – пойти защищать Родину, то мы должны рассматривать и другие вещи, которые он делает. И избивая жену, человек совершает другие поступки – уважения уже не заслуживающие. В этом-то и состоит суть общественной дискуссии: перевешивает ли один ранее совершенный благородный поступок последующие, не столь благородные? И, вероятно, корректнее все же рассматривать сумму всего совершенного.

Если совсем упростить, то переформулировать можно так: является ли участие в СВО индульгенцией на любые совершаемые после нее поступки? Очевидно, что нет.

На эту тему
• «Семь месяцев во мраке». Жители Суджи рассказали о жизни под украинской оккупацией
• «Если жив, то там классно». Как СВО превращается в семейное дело
• «Село то же, а страна другая». Как поменялись герои у забайкальцев

Вернемся ко все тем же участникам Афганской войны, многие из которых вернулись с войны с целой психикой, но многие – и с поломанной. И эти, вторые, страдали не только от ужасов войны, не только от отсутствия поддержки общества, не только от того, что страна, за которую они воевали, разваливалась на части, но и от того, что блестяще проведенная война оказалась абсолютно бессмысленной. Итога не было, победы не было. Что получилось? Некоторые из этих поломанных людей с развалом Союза ушли в криминал, создав в нем значительную касту. Некоторые остались домашними тиранами, вырастив детей, чья психика в итоге тоже пострадала. А ведь они тоже участвовали в войне, теряли товарищей, попадали под огонь и видели страшные картины.

Говорить о реабилитации военных после СВО, безусловно, необходимо и в социальном, и в клиническом измерении. Если речь о втором, то, конечно, нужно и дестигматизировать психологические проблемы, чтобы суровые мужики, прошедшие войну, не боялись идти к специалисту за помощью.

Надо создавать специальные организации, которые занимались бы проблемой ПТСР (а также не менее распространенных травматических неврозов, депрессий и других заболеваний, которые могут развиться у участника боевых действий). Не стоит бросаться в какие-то крайности – то целовать солдату ноги, то игнорировать его проблемы. Между тем нужна здоровая середина: относиться к ветерану с уважением, в то же время признавая его право на поддержку.

Ну и хотелось бы также добавить еще одно. Как я уже упомянула, отчасти трагедия афганского поколения была обусловлена и видимой для них бессмысленностью войны, в которой эти солдаты принимали участие. Вероятно, шансы на трагедию поколения СВО будут ниже, если эта война закончится победой, а не временным перемирием. Я не говорю о необходимости штурмовать Киев – надо ставить перед собой реальные задачи. Но финал должен быть таким, чтобы каждый солдат, который выжил в мясорубках под Бахмутом или Волчанском, понял: это победа, за которую он воевал. И это, безусловно, крайне сложная задача, которая требует не только военного, но и переговорного искусства.