В середине XIX века Европа продолжала делить Тихий океан – земли, воды, рынки. Британия вела опиумные войны против Китая – говоря проще, подсаживала китайцев на наркоту. Не отставала и Франция. Там и тут возникали новые колонии.
Россия шла на восток своим путем. Приморье и Приамурье еще не были российскими – до подписания Айгунского и Пекинского договоров оставалось несколько лет, но русские явочным порядком уже занимали Амур и Сахалин. На Западе опасались, что Россия захватит Канаду. Было ясно: интересы мировых держав неизбежно столкнутся на Тихом океане.
Еще за несколько лет до Крымской войны генерал-губернатор Восточной Сибири Николай Муравьёв приказал укрепить Петропавловский порт на Камчатке, дабы тот не стал «игралищем самой незначительной враждебной эскадры». Военным губернатором Камчатки и командиром Петропавловского порта назначили Василия Завойко.
Зигзаги международных отношений причудливы и переменчивы, как калейдоскопные узоры. Известие о возможном нападении англо-французских сил поступило к Завойко в мае 1854 года от гавайского короля Камеамеа III через консула США на Гавайях Дэвида Грегга, одновременно исполнявшего обязанности дипломатического представителя России. Завойко выступил с воззванием: «Англия и Франция соединились с врагами христиан… Петропавловский порт должен быть всегда готов встретить неприятеля, жители не будут оставаться праздными зрителями боя…»
В Петропавловске тогда жило около полутора тысяч человек. После прихода фрегата «Аврора» и транспорта «Двина» гарнизон вырос почти до тысячи штыков. На побережье оборудовали семь батарей с 44 пушками. «Аврора» и «Двина» должны были отражать нападение левыми бортами (пушки с правых перенесли на берег).
Тем временем из перуанского Кальяо шла эскадра англичан и французов под флагом британского контр-адмирала Дэвида Пауэлла Прайса. На бортах шести кораблей (60-пушечный La Forte, 40-пушечный Pique, 50-пушечный President, а также L’Euridice, Obligado и Virago) имелось 212 орудий и 2250 бойцов. В разгар войны Петропавловскому порту, оторванному от метрополии тысячами верст и месяцами пути, ждать подмоги было неоткуда. Защитникам города оставалось героически погибнуть или же сдаться – однако вышло иначе.
Петропавловское чудо
19 августа эскадра начала штурм, но взять город с ходу не удалось. В этот же день произошло загадочное событие: адмирал Прайс на борту «Президента» вдруг застрелился. Есть и другие версии – что он погиб случайно, чистя оружие, или же имела место диверсия…
Командование перешло к французскому контр-адмиралу Огюсту Феврье-Депуанту, штурм на следующий день продолжился. Десанту удалось было захватить одну из батарей, но ненадолго.
Город дрался весь, даже дети подносили к пушкам зарядные картузы. 11-летнему Матвею Хромовскому оторвало руку. При перевязке он не плакал и на вопрос, больно ли ему, отвечал: «Нет, это за царя». Батарею, которой командовал 24-летний лейтенант князь Александр Максутов, прозвали «смертельной» – она располагалась на берегу, на открытом месте, и была обречена. Вместе со своими артиллеристами погиб и командир…
21-23 августа стороны хоронили убитых и готовились к новым боям. Ночью на склонах сопок горожане раскладывали костры, чтобы создать видимость многочисленности защитников порта. 24 августа вновь высадился десант, на берег с саблей в руке отправился даже сам Депуант. Завязался бой, положение стало критическим. Завойко, собрав последние силы, смог выставить против почти тысячи десантников лишь около 300 человек. Из-за нехватки огневых припасов он приказал «не тратить времени на стрельбу, а прогонять неприятеля штыками и драться до последней капли крови». Тут и произошло «петропавловское чудо» – отчаянный штыковой удар русских отрядов. Неприятель дрогнул и побежал… 27 августа англо-французская эскадра покинула Авачинскую губу.
«При чтении донесений английских и французских офицеров иногда возникает ощущение, что они штурмовали какой-то другой Петропавловск, – пишет историк флота Николай Манвелов в книге «Гвардии Камчатка». – Слабые батареи превращаются в форты, а количество защитников увеличивается в разы. Подкрепления же были просто бесконечными». Видимо, атакующие не могли внятно объяснить себе и другим, почему они не взяли Петропавловск – вот и придумали «крепость» с многотысячным гарнизоном. Факт, однако, остается фактом: на Камчатке была одержана замечательная победа при преимуществе неприятеля и отсутствии надежды на помощь. «В английской, германской и французской исторической литературе никогда не было разногласий по вопросу о нападении союзников в 1854 году на Петропавловск… Считается признанным фактом, что все шансы на победу были на стороне союзников, а победу одержали русские», – писал историк академик Евгений Тарле в книге «Крымская война».
Тем не менее было ясно, что оборонять Камчатку имеющимися силами нереально. Генерал-губернатор Муравьёв решил перенести гарнизон из Петропавловска в устье Амура, где еще в 1850 году Геннадий Невельской основал Николаевский пост – будущий Николаевск-на-Амуре. В мае 1855 года семь кораблей под флагом английского адмирала Генри Уильяма Брюса прибыли в уже опустевший Петропавловск. Удовлетворившись сожжением нескольких строений, англичане ушли.
«Забытая, а все-таки земля»
Адмирал Депуант пережил Прайса ненадолго и уже в марте 1855 года умер от болезни. Адмирал Завойко был награжден, продолжил службу на новых должностях, публиковал статьи и записки. Посмертную его судьбу, однако, не назовешь сложившейся. Корабль «Адмирал Завойко» в 1923 году переименовали в «Красный Вымпел» (сейчас он стоит на приколе в центре Владивостока), камчатский поселок Завойко в 1924-м – в Елизово. Тогда же во Владивостоке убрали памятник адмиралу, а в 1945 году на старом постаменте установили фигуру Сергея Лазо… Возможно, дед ответил за внука. Полный тезка и внук адмирала во время Гражданской войны был адъютантом Лавра Корнилова и начальником канцелярии атамана Григория Семёнова, с 1920 года жил в США. Похоже, фамилия Завойко кому-то из советских начальников показалась одиозной.
Камчатский эпизод Крымской войны остался периферийным – не только на карте, но и в массовом сознании. Это вполне объяснимо. С одной стороны, «молодые» восточные форпосты империи долго считались ее задворками – инерцию этого представления мы преодолеваем до сих пор. С другой стороны, Петропавловскую оборону затмили Севастопольская страда и Синопское сражение.
Поручик Толстой служил на бастионах Севастополя – и потому у нас есть «Севастопольские рассказы», а «Петропавловских» нет. И все-таки нельзя сказать, что камчатский сюжет не освоен отечественной словесностью. Есть роман «Русский флаг» Александра Борщаговского, роман Николая Задорнова «Война за океан». И еще – стихотворение «Поручик», написанное в 1939 году 24-летним Константином Симоновым:
…Что защищать? Заржавленные пушки,
Две улицы то в лужах, то в пыли,
Косые гарнизонные избушки,
Клочок не нужной никому земли?
Но все-таки ведь что-то есть такое,
Что жаль отдать британцу с корабля?
Он горсточку земли растер рукою:
Забытая, а все-таки земля…
