В связи с ордером Международного уголовного суда (МУС) сейчас будет звучать много трескучих заявлений со всех сторон – триумфы и отлупы. Если абстрагироваться от сиюминутных обстоятельств, казус интересный.
МУС – апофеоз универсалистского подхода эпохи либеральной глобализации, попытка создать транснациональную юстицию, которая находилась бы над любыми национальными суверенитетами. Отдельные случаи были – трибуналы по конкретным эпизодам, но всеобъемлющий институт учредили впервые. Полной поддержкой начинание не пользовалась никогда, многие ведущие мировые державы статут МУС не подписали либо не ратифицировали. Однако оспаривание самой идеи универсального правосудия считалось в конце ХХ – начале XXI века как будто бы неудобным для приличного общества.
Сейчас международные институты вообще и институты международного права в частности переживают глубокий кризис – под сомнением целесообразность институционального дизайна мира, созданного во второй половине ХХ века и развитого в начале XXI века. Этот кризис обусловил процесс борьбы за переустройство на других основаниях, которые, вероятнее всего, институтов международного управления по типу упомянутых вообще не предусматривают. Политико-правовое пространство будет структурироваться как-то иначе.
Универсальная транснациональная юстиция возможна только при наличии неоспоримого гегемона, а его исчезновение делает саму идею нереализуемой. (Показательно, конечно, что сам гегемон к МУС так и не присоединился, то есть подчиняться универсальным нормам отказался, поддерживая их для остальных.)
Нынешняя коллизия показательна. Так сложилось, что Владимир Путин стал олицетворением несогласия с «порядком, основанным на правилах» (ПОП, а проще говоря – гегемонией), и бросил ему вызов, хотя нет гарантии, что Россия окажется в числе главных выгодополучателей следующей композиции мира. И в принципе закономерно, что орган, претендующий на то, чтобы быть квинтэссенцией этого порядка, вознамерился привлечь его к уголовной ответственности. Ставка повышена практически максимально, теперь вопрос: что дальше.
Попытка объявить Путина вне закона – сигнал не только и не столько ему, сколько остальным, которым предлагают определиться со своим отношением к «бунту». Иными словами, новое предложение не-Западу присоединиться к антироссийским мерам, но выраженное теперь в предельно заостренной форме.
Предыдущее предложение успеха не возымело, коалиция тех, кто ввел санкции против России, состоит только из официальных союзников США, остальные страны предпочитают уклоняться. Теперь уклонение, а оно будет выражаться в продолжении взаимодействия с человеком, подлежащим, согласно выданному ордеру, водворению на скамью подсудимых, будет носить еще более демонстративный характер. Если данная мера давления сработает, и вокруг российского президента возникнет разреженное пространство – значит, хоронить ПОП преждевременно. А если этого не произойдет, можно будет говорить об ускорении заката прежней системы.
