Диалог между Россией и Евросоюзом не ведётся уже давно. Можно вспомнить разве что визит главы евродипломатии Жозепа Борреля в Москву в феврале 2021 года. Но тогда поездка окончилась ничем, а глава МИД России Сергей Лавров открыто признал, что установить подлинный контакт с Евросоюзом у России не получается. Понятно, что с тех пор к лучшему не изменилось ничего, а тот же Боррель произнёс такое количество воинственных антироссийских речей, что счёт им давно потерян.

Между тем существует целый ряд причин, по которым Евросоюз не хочет по существу разговаривать с Россией. Первая из них – ещё в 1990-х европейцы привыкли воспринимать нашу страну не как субъект международных отношений, а как объект. В лучшем случае как неравноправного партнёра. А раз так, то на российском направлении можно особо и не играть в дипломатию – достаточно просто продавливать нужные себе решения. И хотя 90-е годы давно ушли, восприятие европейцев почти не изменилось.

Вторая причина – характер нашего экономического взаимодействия. В глазах европейских политиков Россия – это даже не бензоколонка, а скважина с лесозаготовкой. В конце концов нефть, газ и лес можно купить где-нибудь. Да и удобрения – тоже. Действительность опровергает такой подход, но образ мышления быстро не изменить.

Третий момент – зависимость значительной части российской элиты от Европы. Наличие на её территории многочисленных счетов и недвижимости кажется европейцам безотказным рычагом давления. Достаточно просто арестовать один-два счёта, запретить въезд в Евросоюз паре чиновников и крупных предпринимателей – и Россия вмиг станет сговорчивее. А уж если заморозить российские активы на миллиарды евро – тогда ей вообще будет некуда деваться. Пряники в таком положении вещей не нужны – одни кнуты.

Четвёртый момент – желание наказать и проучить Россию за то, что она сошла с «верного» пути 1990-х. В представлении Евросоюза, мы – единственная страна в мире, которая сначала была полностью готова следовать в фарватере его политики, а потом «передумала» и начала вставлять палки в колёса. Естественно, такого «выскочку» надо немедленно поставить на место. Сам факт каких-либо уступок «отбившейся от рук» стране кажется недопустимой слабостью европейской политики.

Пятый момент исходит из чёткого разделения мира на «демократии» и «недемократии». С точки зрения европейских чиновников, демократии всегда друг с другом договорятся, а между тираниями долговременный союз невозможен. Поэтому сближение России с Китаем или Ираном, тактические договорённости с Турцией не рассматривались европейцами всерьёз. Кроме того, «тирания» по определению не может быть для остального мира привлекательным примером. И даже наличие успешного недемократического Китая тут не помогло их переубедить.

Шестой момент – продвижение европейских ценностей и идеалов как можно дальше не может подлежать обсуждению. Если Евросоюз захотел включить в орбиту этих ценностей Украину и другие бывшие постсоветские республики – значит, так тому и быть. Он может ещё осторожничать с мусульманскими странами, но не с Украиной, Арменией или Молдавией. Поэтому, когда Россия в 2012-2013 годах предлагала обсудить развитие «Восточного партнёрства» ЕС у наших границ, с нами никто разговаривать не стал.

Седьмой момент – непонятно, как воспринимать Россию. За Китаем, Индией или Саудовской Аравией в ЕС признают цивилизационные особенности, за нами – нет. Полноценными европейцами нас, естественно, не считают. Но и на обычных азиатов, чья жизнь устроена совершенно иначе, чем на Западе, Россия тоже не похожа. Да даже если считать Россию не-Европой – она всё равно больше похожа на Европу, чем классическая Азия. А раз так – за ней можно не признавать уникальность пути развития и давить на неё.

Восьмой момент – зависимость Евросоюза от США. Европейцы привыкли к тому, чтобы говорить с незападным миром единым с американцами голосом (что не исключает противоречий между ними, но они не меняют суть). Американцы от диалога с Россией фактически отказались ещё в 2012 году. Для них отрыв Украины от России – едва ли не главная задача планетарного масштаба. Естественно, что ссориться с США ради отношений с нами европейцы не станут. Тем более, что сами по себе Россию недолюбливают.

Девятый момент – в Европе есть страны, которые по определению плохо относятся к России. Так, Польша и страны Прибалтики при любых собственных правительствах убеждены, что на нас надо исключительно давить. Куда более влиятельные Нидерланды хотят наказать нас за катастрофу самолёта MН-17 над Донбассом. Многие политики Чехии или Швеции строят свою карьеру на русофобии, да и в Германии, Франции и даже в Италии или Греции таких хватает. Естественно, они заблокируют любое решение, направленное на подлинный диалог с Россией.

Наконец, десятый момент. Евросоюзу, полному внутренних противоречий, нужен внешний раздражитель, который бы его сплачивал. Нужен неправильный «другой», рядом с которым ЕС и отдельные его страны смотрелись бы образцово. Он должен быть большим, о нём должны иметься некоторые представления, но «кусать» его не должно быть слишком страшно. Китай или Саудовскую Аравию назначать на эту роль страшновато, Нигерия – не потянет. А вот Россия – в самый раз. И большая, и ответит умеренно…

Естественно, что при таком раскладе Евросоюз готов разговаривать с Россией только в форме ультиматумов. Максимум – обсуждать третьестепенные вопросы вроде спасения утопающих в открытом море. И для того, чтобы изменить подход европейцев к себе, необходимо заставить себя уважать. Но если Европа не хочет с нами разговаривать сразу по десяти причинам, то нам вполне хватит трёх шагов – правда, очень значительных.

Первое – добиться военных побед на Украине. Второй – выстоять под напором западных санкций. Третий – укрепить своё положение в незападном мире. Как только мы этого добьёмся, Евросоюз приступит к диалогу с нами по существу. Пусть нехотя, превозмогая себя, но приступит. Ждать, что «генерал Мороз» в европейских квартирах вынудит его отнестись к России с должным уважением, можно бесконечно. Надо действовать самим.