В Молдавии вновь становится интересно. Уже больше месяца в Кишиневе продолжаются уличные выступления. На фоне энергетического кризиса, который вызвал остановку некоторых предприятий и грозит оставить население без света и тепла накануне зимы, люди требуют отставки прозападного правительства Майи Санду и восстановления торговых отношений с Россией. «Демократическое» правительство предсказуемо отвечает жестким разгоном протестов, но люди собираются снова и снова.

Если оппозиции удастся добиться своего, в этом не будет ничего необычного для Молдавии. В 2009 году в стране уже состоялась своя «цветная революция», по итогам которой к власти, как водится, пришли политики, ориентированные на ЕС. Потом они уступили место более умеренным и отчасти даже пророссийским силам, теперь же, после избрания Санду президентом, молдавские власти вновь изображают из себя ярых европейцев. Проблема в том, что независимо от декларируемой ориентации молдавские политики обречены на имитационные телодвижения, маскирующие глубокий тупик, в котором оказалась страна.

Из всех постсоветских республик Молдавию, пожалуй, в наименьшей степени можно считать состоявшимся государством. Она не очень удачно расположена с точки зрения геополитических силовых линий. Маленькая страна разрывается между двумя центрами силы – европейским миром и русским миром – и в то же время лишена возможности примкнуть к какому-либо из них. Между тем жители решают для себя этот вопрос в индивидуальном порядке, постепенно разъезжаясь из страны кто в западном, а кто в восточном направлении. Одни молдаване торгуют на московских рынках, другие выдают лежаки на итальянских пляжах. Результатом стала рекордная депопуляция: с почти 4,5 млн человек население Молдавии уменьшилось до 2,6 млн; только за последние восемь лет страна лишилась каждого десятого жителя.

Молдавия пережила подъем агрессивного национализма, который обошелся ей в маленькую, но довольно жестокую войну и в фактическую потерю Приднестровья. Это был уникальный национализм – национализм чужого народа. Бесноватая поэтесса Леонида Лари и другие лидеры «национального возрождения» объясняли молдаванам, что те на самом деле никакие не молдаване, а румыны. Отсюда – румынские цвета молдавского флага. Отсюда – перевод молдавского языка на латинскую графику и отрицание его самостоятельности. Отсюда – лозунг присоединения к Румынии как один из главных аргументов в политической борьбе.

Отчего же за тридцать с лишним лет объединительных разговоров никакого слияния Молдавии и Румынии не произошло? Причин несколько. Во-первых, не хочется окончательно терять Приднестровье, которое хотя бы формально остается частью страны. Во-вторых, молдавские политики не желают менять атрибуты независимости на положение «региональной элиты» в нескольких новых жудецах Румынии. Наконец, в-третьих, ничего хорошего в составе Румынии молдаван не ждет; румыны и сами горазды бежать из своей страны в более благополучные регионы Европы (убыль населения после вступления в ЕС – четыре миллиона из 23 миллионов).

Впрочем, националистический угар в Молдавии давно прошел, и многие молдаване с ностальгией вспоминают времена СССР. Если рассуждать в историческом и человеческом, а не в умозрительном плане, именно русский мир для них свой и в его составе им было бы гораздо комфортнее. Не говоря уже об экономической составляющей, которой сегодня больше всего озабочены люди, выходящие на улицы Кишинева по призыву партии Илана Шора, коммунистов и других оппозиционных сил. Не будет российского газа – не будет и жизни в стране. Тут ЕС не помощник – им бы самим лишний газ не помешал.

Но и примкнуть к русскому миру – скажем, вступить в Союзное государство – Молдавия все эти тридцать лет тоже не могла. Одна из причин – всё та же приднестровская проблема. Вторая – отсутствие общей границы. По мере того, как Украина мутировала из более-менее нейтрального соседа в антироссийского монстра, пророссийская ориентация Молдавии становилась всё менее реализуемой на практике, и никакие дружественные жесты, вроде присутствия бывшего президента Додона на праздновании 9 Мая, не могли изменить этой реальности.

Каким же может быть выход из молдавского тупика? Самым неприятным для нас вариантом могло бы стать вовлечение Молдавии в украинский конфликт на стороне Запада. Предвестниками такого хода событий были и совместные молдавско-румыно-британские военные учения, и настойчивые слухи о мобилизации в Молдавии. Устроить кровавую баню в Приднестровье и навсегда оторвать молдавское государство от русского мира – мечта НАТО и конкретно румынских националистов, но не нужно забывать, что в случае прямого участия Молдавии в конфликте ее экономика будет разрушена навсегда, большинство оставшегося населения превратится в беженцев, а цветущий некогда край зарастет сорняками. Но волнует ли это американцев? Волнует ли это британцев? Никоим образом, ведь если «война до последнего украинца» стала их практической методикой, то разве остановят их страдания молдавского народа?

А вот для нас молдаване – не пешка на мировой шахматной доске, а родной братский народ. Православный народ, который веками развивался под влиянием русской культуры. Но на сегодняшний день восстановление связей между Россией и Молдавией полностью зависит от результатов российской специальной военной операции. Если Россия силой оружия и дипломатии вернет Украину к ее нейтральному статусу, а в особенности если российские войска займут Одессу и изоляция Приднестровья будет прекращена, настроения в молдавском обществе решительно и необратимо изменятся в нашу пользу. Беспочвенные мечты о присоединении к Румынии будут забыты, а разногласия между ПМР и Кишиневом будет гораздо проще преодолеть. Иными словами, в этом вопросе действует «пакетный принцип»: решение судьбы Украины будет одновременно и решением судьбы Молдавии.       

Нынешние события в Кишиневе не предрешают выхода из молдавского тупика. Но наши симпатии сегодня на стороне оппозиционеров. Протестуя против губительного прозападного курса, выступая за жизненно важные интересы людей, за тепло в домах будущей зимой, они не позволяют втравить страну в чужой вооруженный конфликт. Тем самым молдавский народ отстаивает свою субъектность, которую администрация Санду не в состоянии ему обеспечить.