Теперь только и говорят, что о новогоднем обмене удерживаемыми лицами между Украиной и ЛДНР. Предыдущий такой обмен состоялся аж два года назад, в самом конце 2017-го. Да, именно так, осенний обмен 2019-го – это аномалия. Менялись не с Донбассом в рамках Минских соглашений, а с Россией в рамках неизвестно чего. Акт доброй воли, спасение людей любой ценой – можно называть это как угодно.

По сути, Россия отдала Украине граждан Украины, которых осудила за терроризм, а получила тоже граждан Украины, большинство из которых в терроризме и сепаратизме обвинила Украина, но за несколько лет так и не смогла доказать в своих же судах их вину и вынести приговор. То есть ситуация абсурдная и с точки зрения закона, и с точки зрения здравого смысла. Но, повторю, когда речь идет о жизни людей, прочь все условности! За такой поступок России можно только рукоплескать.

В нынешнем обмене с ЛДНР законных оснований вроде бы больше. Советом Безопасности ООН зафиксирован гражданский конфликт на Украине, германский Бундестаг тоже совсем недавно опубликовал документ, где сказано именно о внутреннем конфликте, поэтому обменяться пленными две стороны гражданской войны вполне могут. Но и здесь есть нюансы. Военнослужащие ВСУ и так называемые добробатовцы, попавшие в плен в Донбассе, и военнослужащие вооруженных сил ЛДНР, попавшие в плен украинской стороне, – это непосредственные участники вооруженного конфликта.

А как надо понимать статус политзаключенных? На Украине по политическим статьям в тюрьмах (некоторые уже не в тюрьмах, но суды продолжаются) находятся журналисты, блогеры, ученые, спортсмены, врачи, люди рабочих профессий, кто угодно. Большая часть из них вообще никогда не была в зоне боевых действий, не покидая свои условные Киев, Харьков, Одессу, Днепропетровск или Запорожье. В непризнанных республиках такие, кстати, тоже есть. Например, пара журналистов «Радио Свобода*».

Так кто они такие – военнопленные? На каком основании? Удерживаемые лица? А что это с точки зрения закона? Кем удерживаемые, почему и от кого? Что же, в любом случае менять надо, если другими способами добиться освобождения непонятно в чем обвиненных людей не выходит.

Говорят, что таких «удерживаемых» поменяют порядка 200 человек. Есть также неподтвержденная информация о том, что президент Зеленский пару дней назад подписал 50 помилований, а 40 человек из списка от обмена отказываются, и их отказ вполне понятен. Ведь сотрудники СБУ идут сейчас к тем, кто есть в списках, поданных непризнанными республиками, а там явно есть желание вытащить людей из каменных мешков, но точность информации сомнительна.

Многие уже не в СИЗО, их судят, когда люди находятся под домашним арестом, залогом, личным обязательством или вообще без меры пресечения. Есть уже отсидевшие свое по приговору и вышедшие в два раза быстрее по «закону Савченко». Есть отсидевшие свое без приговора и продолжающие сейчас находиться под судом по второму или даже третьему кругу.

А есть такие, которым осталось сидеть совсем немного. С начала конфликта прошло почти шесть лет. Сейчас уже не то, что было в 2014, 2015 или даже в 2017 годах. Проблема не только в неактуальных списках ЛДНР, но и в плохой координации отвечающих за процесс украинских органов.

Например, в моем родном Запорожье столкнулись с ситуацией, когда СБУ знала о человеке, но надеялась на отмашку из Генпрокуратуры, а прокуратура, в свою очередь, считала, что местная СБУ все держит на контроле. Теперь человека нужно срочно вносить в списки, и успеют ли – вопрос. Предлагают меняться тем, кому это не нужно, а тем, кому нужно – нет. Есть даже случаи, когда из проходящих по одному и тому же делу фигурантов один в списках, а другой – нет.

Или есть множество фактов обзвона с предложением обмена людям, которые давно находятся на свободе. Причем отказ от них не принимается ни в устной, ни даже в письменной форме – нужно, чтобы они прямо из СБУ вышли на скайп-связь с представителями ОБСЕ и непосредственно подтвердили, что живы-здоровы и на обмен не пойдут. В общем, все очень криво и неорганизованно. И все же для многих обмен – это вопрос жизни и смерти.

Я специально сейчас не называю фамилии. Дай Бог, через пару дней мы все их узнаем. 

Этот обмен первый в своем роде, касательно которого договорились о юридической очистке. В предыдущие разы людям просто меняли меру пресечения, отвозили во временный лагерь в каком-нибудь санатории и потом переправляли через границу. И тут две проблемы.

Во-первых, непонятна законность помещения людей в такой лагерь. Если с них снята мера пресечения в виде содержания под стражей, то они вольны идти на все четыре стороны и ждать обмена там, где посчитают нужным. Каковы юридические основания удерживания таких граждан в лагере? Во-вторых, пересечение границы незаконно – у многих даже документов нет. Поэтому последствия были фееричными по своему идиотизму.

Например, дело одесских активистов Мефедова и Долженкова, которые провели пять лет в СИЗО сначала по обвинению в организации массовых беспорядков 2 мая (были оправданы), а затем и вовсе по какому-то лютому абсурду – попытка свержения конституционного строя путем возложения цветов к памятнику освободителям Николаева от фашистских захватчиков. Но дело не в этом, а в том, что летом 2019-го суд отпустил их под залог, а осенью Мефедов (гражданин России) уехал в Москву по обмену. На состоявшемся после этого суде, куда пришел Долженков, судьи и прокурор на голубом глазу удивлялись, куда же пропал Мефедов, и даже постановили отправить ему повестку по месту жительства в Одессе, где он не был более пяти лет.

На доводы присутствующих о том, что человека обменяли и он в России, реакция одна – нет официального свидетельства о пересечении границы, поэтому для нас он никуда не обменян, заседание переносим до его явки, а если не явится, объявим в розыск. По сути – идиотизм, а с точки зрения закона – так и никак иначе. У обменянного тогда же Кирилла Вышинского ситуация проще – он в деле один, но даже в его случае, чтобы избежать объявления в розыск, он подал ходатайство о переносе заседаний на длительный период, так как должен пройти лечение, а затем будет ходатайствовать об участии в заседаниях суда по видеосвязи.

Чтобы не было таких дурацких юридических казусов, на этот раз договорились об очистке, то есть о закрытии дел обмениваемых.

Но ведь это тоже должно быть сделано в рамках законодательства, а значит, все не так просто. Какие варианты? Для уже осужденных только президентское помилование. Это самый простой вариант, но нуждающихся в нем мало. Большинство политзэков без приговоров. Для них либо прокурор отзывает обвинение и дело закрывают, либо соглашение с прокурором о признании вины и ограничении уже отсиженным, либо признание вины, суд в упрощенном порядке, приговор и помилование.

Для этих целей 27 декабря суды в экстренном порядке проведут массу заседаний по политзаключенным. Однако все так же можно согласиться на изменение меры пресечения без закрытия дела, и я готов предположить, что для некоторых такой вариант может быть более выгодным. Речь идет о тех, кто не собирается ни возвращаться на Украину, ни продолжать судебные разбирательства. Да, их объявят в розыск, но они не признаются в том, в чем их обвиняют власти, и морально останутся победителями. Это тоже не так уж мало.

Сложностей помимо всеобщей дезорганизации и непростой юридической схемы очистки добавляют те, кого один замечательный одесский журналист называет «свинофермой». Речь идет о паноптикуме из различных «порохоботских» (поддерживающих экс-президента Петра Порошенко) организаций, начиная от маргинальных партий вроде «Демократической секиры» и заканчивая нацистскими группировками Фрайкора, нацдружин и т. д. На днях они даже устроили митинг в Харькове против обмена экс-беркутовцев и облили зеленкой одного оппозиционного журналиста, пришедшего посмотреть. Но одно дело – этот уличный зоопарк, а другое – когда кто-то из высокопоставленных лиц явно пытается подставить президента Зеленского и сорвать согласованный им обмен, то и дело исключая из списка киевских беркутовцев. Будем надеяться, что это артель «Напрасный труд».

В любом случае ждать осталось всего ничего.

* СМИ, включенное в реестр иностранных средств массовой информации, выполняющих функции иностранного агента