Латвия присваивает Русскую православную церковь

Президентом Латвии Эгилсом Левитсом в Сейм (парламент страны) внесен законопроект о полном отделении Латвийской православной церкви (ЛПЦ) от Московской патриархии. По словам главы Латвии, таким образом, «Латвийское государство признает, что Латвийская православная церковь является полностью самостоятельной и независимой (автокефальной) Церковью. Она не зависит от власти любой другой Церкви за пределами Латвии».

Данную ситуацию уже прокомментировал советник патриарха Московского и всея Руси Кирилла протоиерей Николай Балашов. По его словам, «похоже, в Латвии возвращаются нравы времен предвоенной диктатуры Карлиса Улманиса. В 20-е годы ХХ века власть также оказывала сильное политическое и полицейское давление на Православную церковь Латвии с целью исключить ее связи с Русской православной церковью и перевести в ведение Константинопольского патриарха по примеру соседней Эстонии».

Со стороны российского государства коротко, но эмоционально отреагировала спецпредставитель МИД РФ Мария Захарова. В своем Telegram-канале она написала следующее: «Президент Латвии внес в парламент поправки, которые предполагают независимый от Московского патриархата статус Латвийской православной церкви. Мракобесы».

И в данной ситуации действительно возникают вопросы о том, насколько допустимо такое вмешательство государства в жизнь церкви, а также о правовом и каноническом статусе ЛПЦ. Латвийская православная церковь, несмотря на свою относительную малочисленность (на 2019 год 16% населения Латвии относили себя к православным), имеет статус самоуправляемой. То есть обладает такой же широкой автономией и полной административно-хозяйственной независимостью во внутренних делах, как и Украинская церковь Московского патриархата (УПЦ МП).

Однако переход той или иной автономной или самоуправляемой церкви в статус автокефальной (полностью независимой) решается вовсе не каким-либо законом или постановлением государства. Вопросы такого рода решаются в соответствии с церковными традициями и канонами – на Поместном соборе в присутствии иерархов как Матери-Церкви, то есть в данном случае РПЦ, так и той церкви, которая на автокефалию претендует, то есть в данном случае ЛПЦ. Хотя претендует ли сейчас на церковную независимость ЛПЦ – это большой вопрос. Пока иерархия этой церкви не прокомментировала инициативы президента Латвии никак.

На эту тему
• Защита православных святынь делает спецоперацию на Украине священной
• Антицерковная политика Киева является симптомом распада Украины
• Африка переходит в РПЦ

Если же говорить о реальном статусе и степени свободы для Латвийской церкви, то она управляется на основе Устава РПЦ, а именно: главы XI данного документа. В котором по этому поводу сказано: «Органами церковной власти и управления Автономной Церкви являются Собор и Синод, возглавляемые Предстоятелем Автономной Церкви в сане митрополита или архиепископа. Предстоятель Автономной Церкви избирается ее Собором. Предстоятель вступает в должность после утверждения Патриархом Московским и всея Руси». То есть митрополит всея Латвии максимально независим от Москвы, насколько может быть независим глава одной из частей единой Поместной церкви.

И в высказывании своей политической позиции ЛПЦ эту «независимость» уже продемонстрировала в марте этого года, когда глава этой Церкви, митрополит Рижский и всея Латвии Александр (Кудряшев) заявил следующее: «Православные русскоговорящие латвийцы патриотично настроены и лояльны Латвии и не несут ответственность за действия других государств». Имея в виду нынешние события на Украине.

Однако даже такие выражения политической лояльности ЛПЦ не особенно помогли. И сейчас Латвия вопреки собственным законам пытается вмешаться в сугубо религиозные дела и каноническое устройство Православной церкви.

В конституции Латвии положение верующих обозначено в трех статьях: 99-й, 100-й и 116-й. И если первые две статьи латвийской конституции про свободу вероисповедания и религиозных объединений, а также про равноправие перед государством и невмешательство государства в церковные дела, то вот 116-я статья делает очень важную поправку, говоря о том, что «права личности, определенные статьями девяносто седьмой, девяносто восьмой, сотой, сто второй, сто третьей, сто шестой и сто восьмой Конституции, могут быть ограничены в предусмотренных законом случаях для защиты прав других людей, демократического устройства государства, безопасности общества, благосостояния и нравственности. На основании упомянутых в настоящей статье условий может быть ограничено также и распространение религиозных убеждений». Судя по всему, по мнению латвийского президента, такой «отдельный случай», чтобы ограничивать религиозные права ЛПЦ, как раз наступил.

Есть в Латвии и закон о религиозных организациях, стандартный для государств, которые считают себя демократическими. В нем в целом прописаны обычные вещи, например о том, что «в Латвийской Республике государство отделено от церкви. Государственные учреждения носят светский характер... Права религиозных организаций, предусмотренные законом, охраняются государством. Государство и муниципалитеты и их учреждения, а также общественные и иные организации не вправе вмешиваться в религиозную деятельность религиозных организаций».

Однако в своем регулировании отношений именно с православной общиной Латвийское государство пошло, наверное, дальше всех прочих, приняв в 2009 году специальную новеллу под названием «Закон Латвийской православной церкви». Несмотря на провокационное название, закон этот в целом все о том же – о свободе вероисповедания. И говорится в нем, например, следующее: «Церковь полностью осуществляет право на самоуправление и самоопределение, закрепленное в ее уставе... Государство признает право Церкви толковать Священное писание Библии, формулировать свое учение (доктрину) и проповедовать его, формировать свою внутреннюю жизнь в соответствии с канонами, включая организационную структуру и миссию... Церковные решения по каноническим вопросам не могут быть обжалованы в государственных учреждениях».

Вмешательство государства в жизнь ЛПЦ происходило и ранее. Например, в 2019 году, когда Сеймом в этот закон была внесена следующая поправка: «Главой Церкви, митрополитами, епископами и кандидатами на эти должности могут быть только церковные клирики и граждане Латвии, постоянное место жительства которых находится в Латвии не менее последних 10 лет». Иными словами, сам этот закон содержит внутренние противоречия. Когда в одних его статьях говорится о недопустимости вмешательства государства в церковную жизнь, а в других – о прямом государственном регулировании порядка выборов предстоятеля ЛПЦ.

Кстати, ровно тогда же, в 2019 году, появилась и такая неканоничная структура, как «Латвийская православная автономная церковь в юрисдикции Константинопольского патриархата». В случае с Латвией даже не очень понятно, в курсе ли в Константинопольском патриархате о наличии такой религиозной организации.

Латвийская же каноническая церковь по этому поводу официально заявила: «В настоящее время положение дел таково: в Латвии зарегистрирована наша Латвийская православная церковь, а по инициативе Виктора Контузорова зарегистрирована еще одна новая религиозная организация – «Латвийская православная автономная церковь в юрисдикции Константинопольского патриархата». Это два юридических лица, которые никак не имеют ничего общего. Новая регистрация не имеет НИКАКОГО отношения к Латвийской православной церкви Московского патриархата и НИКАК не влияет на положение нашей Церкви».

Тут стоит сказать про еще одну прибалтийскую страну – Эстонию и о положении православия там, поскольку этот вопрос упоминал в том числе и советник патриарха, протоиерей Николай Балашов. А в Эстонии на сегодняшний день имеет место этакая «церковная шизофрения». Там действуют Эстонская православная церковь (МП), так же в статусе самоуправляемой, и так называемая Эстонская апостольская православная церковь (ЭАПЦ), которая является автономией Вселенского патриархата. При этом обе они друг друга не признают. Равно как ЭАПЦ не признает и Москва, и ряд других Поместных церквей. В общем, ситуация эта, снова спровоцированная Константинополем, примерно как на Украине, и с точки зрения церковного права называется «расколом». И ни к чему хорошему, естественно, не приводит.

В Латвии же давление на церковь, ограничение ее деятельности и насильственное изменение ее статуса для латвийских государственных деятелей фактически стали нормой. Что будет дальше? Вариантов здесь несколько.

Первый – власти Латвии принимают данный закон, но ЛПЦ его не соблюдает. Тогда с точки зрения латвийского законодательства она ставится в позицию «вне закона», со всеми вытекающими отсюда последствиями. В истории эти последствия традиционно называются гонениями на христиан.

Второй вариант – иерархия ЛПЦ подчиняется закону Латвии и самостоятельно объявляет о своей автокефалии. И тогда эта община будет от общения с Матерью-Церковью отлучена. Ее иерархия будет извергнута из сана, а в случае упорства в грехе раскола и вовсе предана анафеме.

Третий вариант – это все же организация Архиерейского, а потом и Поместного собора в Москве, где иерархи ЛПЦ изложат свою позицию, и на основе этой позиции, а также позиции Московской патриархии будет выработано совместное, соборное решение.

Только важно понимать, что его выработка (если дело вообще до этого дойдет) будет крайне непростым делом. Потому что сам повод (государство Латвия влезло в систему церковного управления никого даже не спросив) является одной большой религиозно-политической провокацией. И беспрецедентным случаем давления на Церковь. Как отметили в Telegram-канале «Россия в глобальной политике»: «Когда государство решает отделить церковь от государства, это мы знаем. Когда государство решает отделить церковь от церкви – это инновационно».