Запад вычеркивает из употребления целые группы слов и смыслов

Сейчас уже трудно поверить, что политическая корректность начиналась как разумное предприятие по смягчению нравов. Действительно, еще полвека назад лондонские арендодатели вывешивали в окнах таблички: «Без детей. Без собак. Без ирландцев». Сегодня за такое безобразие хозяин квартиры моментально попадет под суд, что совершенно справедливо: оскорблять нельзя ни детей, ни собак, ни ирландцев.

Однако за эти полвека политическая корректность претерпела невероятные изменения, превратившись в своего рода инквизицию с совершенно кафкианскими правилами. Понять ее логику зачастую очень трудно. Предсказать, какое понятие будет признано токсичным в следующий раз, вообще невозможно. Тем временем пространство свободной речи – и соответственно свободной мысли – сужается прямо на наших глазах.

Только что власти американского штата Нью-Йорк приняли закон о штрафе до 250 тысяч долларов за употребление слова «нелегал» или «нелегальный мигрант». И это при том, что число нелегалов в городе Нью-Йорке оценивается, по самым либеральным оценкам, примерно в 1,2 миллиона человек. То есть люди есть, а слова для них нету.

Надо сказать, что система штрафов за неполиткорректные слова существует давно, но применяется в основном как средство устрашения. Например, публичное произнесение слова «ниггер» белым человеком обычно квалифицируется как «преступление по мотивам расовой ненависти», но карается обычно условным сроком или условным штрафом.

Буквально несколько дней назад за подобное преступление в штате Нью-Йорк были арестованы две белых девочки десяти и одиннадцати лет. В школьном автобусе они подрались с чернокожей одноклассницей. Мало того, что они ее побили, они еще и обзывали ее словом «ниггер», что подтвердили многочисленные свидетели. В результате после их ареста десятилетней школьнице обвинение было предъявлено по административной статье, а одиннадцатилетней – по уголовной. Скорее всего, суд накажет девочек и их родителей условно. Однако по репутации их семей будет нанесен довольно жестокий удар.

Усложняет ситуацию и то, что слово nigger («ниггер») нельзя произносить исключительно белым американцам. Чернокожие американцы любят его и употребляют с удовольствием. В связи с этим в национальной лиге американского футбола США разгорелся парадоксальный скандал. Руководство лиги решило ввести режим нулевой терпимости по отношению к слову «ниггер». За его произнесение игрока отстраняли от игр.

На эту тему
• Немцам запрещают быть патриотами
• Научный журнал в США испугался упоминания Спящей красавицы из-за «сексуализации»
• Либерализм не имеет никакого отношения к свободе

Но в футбольной лиге играет множество афроамериканцев. Они обиделись на инициативу руководства, увидев в ней угнетение, культурное насилие и латентный расизм. Дебаты по поводу «ниггера» на футболе продолжаются. Пока чернокожие игроки обижаются, любой белый футболист рискует быть уволенным с волчьим билетом, если произнесет «н-слово».

Примерно так же непредсказуемо и противоречиво работает юриспруденция и в европейских странах. Легальные кары за преступления против политкорректности зачастую выглядят минимальными, зато общественное мнение довершает работу правосудия и практически уничтожает «еретика».

Несколько лет назад у всех на слуху был скандал с модельером Джоном Гальяно. В 2011 году он считался самым стильным и креативным дизайнером, вдохнувшим новую жизнь в дом Dior. Однако у гения были проблемы с выпивкой и наркотиками Однажды он, напившись, принялся бузить в парижском ресторане, выкрикивая какую-то антисемитскую чепуху. Возможно, это сошло бы ему с рук, однако сидевшая за соседним столиком еврейская пара вызвала полицию и сделала заявление.

По закону Гальяно грозил штраф до 22 тысяч евро. Однако суд проявил гуманность и наказал его условно с испытательным сроком – в случае если бы он больше не допускал антисемитских выкриков, штраф можно было не выплачивать. Зато по полной модельера покарали его друзья и коллеги, фактически отлучив его от профессии. Из дома Dior его уволили сразу, не поглядев на былые заслуги. Все другие контракты расторгли в один момент. Звезды, которых он обшивал, сделали заявления, в которых публично отрекались от Гальяно. В результате выдающийся модельер заканчивает карьеру на посту креативного директора парфюмерной сети L'Etoile, что для человека с его талантами просто предел падения.

Ассортимент запретных слов и понятий растет не по дням, а по часам. Причем особенно устрашающе выглядит именно непредсказуемость наказания, которое следует за нарушением политкорректного табу.

Например, во многих странах Европы отрицание Холокоста должно вести к возбуждению уголовного дела, тюремному заключению и штрафам. Но, по сути, активно применяется такой закон только в Германии. Неоднократно судили за отрицание Холокоста «наци-бабушку», 89-летнюю Урсулу Хавербек, впрочем, каждый раз давая ей условные сроки.

А вот английский епископ Ричард Уильямсон, высказывавший сходные идеи, был заочно приговорен немецким судом к штрафу, но отсиделся в родной Британии и ничего выплачивать не стал. Такой же закон в Австрии применяется «на минималках». А в Испании статья за отрицание Холокоста была принята, однако вскоре конституционный суд страны признал ее противоречащей праву на свободное самовыражение, и с тех пор закон не применяется.

Складывается парадоксальная ситуация: при известной ловкости ты можешь нарушать все табу – и тебе ничего не будет. И в то же время любое неосторожное высказывание в любой момент может уничтожить и всю твою репутацию, и карьеру, и саму жизнь.

Год назад в Орегоне нетрезвый местный житель начал оскорблять водителя грузовика почтовой службы Fedex, называя его ниггером и прочими нехорошими словами. Это слышали свидетели. Чернокожий водитель вышел из машины и так ударил неполиткорректного наглеца, что тот упал и вскоре умер в больнице. Судья не стал даже выдвигать обвинений против водителя. Получилось, что за «н-слово» незадачливый орегонец расплатился жизнью.

Рассадниками агрессивной политкорректности принято считать университеты. Действительно, именно там вспыхивают самые экзотические скандалы, а свобода слова попирается с особой жестокостью. В США за употребление слова «ниггер» от занятий регулярно отлучают преподавателей истории и литературы, которые просто вынуждены употреблять «н-слово», чтобы описать студентам расовую дискриминацию. Профессора становятся жертвами бойкота и студенческой агрессии из-за любой невинной шутки или метафоры, в которых вечно угнетенные меньшинства рады усмотреть обидный подтекст.

Для предотвращения таких скандалов университеты выпускают сложносочиненные инструкции. Например, в университете Нью-Гэмпшира «проблематичным» признано слово «американец», вместо него рекомендовано употреблять выражение «гражданин» или «житель США». Не рекомендуются слова «материнство» и «отцовство», так как они придают гендерный оттенок такой бесполой деятельности, как родительство. Слово «черный» (во всех значениях) разрешено употреблять чернокожим студентам, но запрещено белым.

Университет Мичигана с 2015 года на грант, полученный из госбюджета, отучает студентов говорить: «Я хочу умереть» – так как это может оскорбить людей с суицидальными наклонностями. Под запретом и выражение «этот экзамен меня поимел» – потому что в аудитории могут оказаться жертвы сексуального насилия.

Понятно, что студенты превращаются в хунвейбинов политкорректности не от хорошей жизни.

Это типично поколенческий конфликт. Обычно пожилой профессор просто не понимает, почему его вдруг подвергают бойкоту за невинную фразу типа «мы должны быть белее белого» или «это был черный день для нас всех». Но для молодежи подобные скандалы – это единственный способ как-то обратить на себя внимание общественности и застолбить за собой хоть какое-то место на карьерной лестнице. Травля преподавателей – это новый социальный лифт в условиях, когда традиционные социальные лифты для людей с дипломами перестают работать.

Печаль в том, что выпускники университетов тащат за собой во взрослую жизнь все ту же манию политкорректности. Она превращает язык из средства общения в средство доносов и экзекуций. Она вычеркивает из умственной жизни людей целые пласты. И для этого вовсе не нужны регулярные посадки или огромные штрафы. Непредсказуемость системы работает гораздо лучше, погружая каждого в атмосферу гнетущего страха сказать что-то не то и заставляя его быть своим внутренним цензором.

Для этого мягкие меры годятся еще лучше, чем жесткие законы. В Германии, лидирующей по темпам роста всяческих идейных табу, каждый год некие анонимные эксперты объявляют «не-слово года». Его употребление не является наказуемым деянием, но определенно вычеркивает вас из круга рукопожатных людей.

Например, в разгар серии убийств, происходивших в турецких закусочных, немцы придумали выражение «донер-убийства», и оно сразу же попало под запрет. На пике истерии с MeToo критики этого движения высказывали претензии женщинам, изображающим из себя жертву, чтобы монетизировать свои страдания. Термин «изображая жертву» тоже был вычеркнут «экспертами».

С каждым годом «не-слов» – понятий, вычеркнутых из культурного обихода, становится все больше. А пространство свободной мысли на Западе – сжимается как шагреневая кожа.