Ирано-израильская война заставляет нас заново переосмысливать наши отношения с персидским миром.
Звучат разные голоса: «Сегодня мы с Ираном союзники, но так было далеко не всегда». «Иран – сложная страна, с ним трудно дружить». «Иран сам стремится к самоубийственной эсхатологической войне, он тянет мир в Средневековье». «Режим аятолл тоталитарен, народ его не поддерживает, а исламский мир не поддерживает Иран и вообще смотрит на него косо». «Иран комплементарно относился к Гитлеру, и вообще там сплошные националисты» и так далее, и так далее.
Разумеется, во всем этом есть доля истины, как и во всякой полуправде. Но важно понимать вот что: Иран и правда большой и своеобразный мир. Мир, который на 13 (!) веков древнее исламского мира. Мир, который правил половиной Востока, когда Израиль ходил пешком под стол (Кир Великий носил титул царя царей, когда горстка евреев прозябала в вавилонском плену и лишь только готовилась к началу своей исторической миссии).
А с такими древними мирами, корни которых уходят в толщу веков (Китай, Индия, Иран), надо быть крайне осторожными – это те самые киты, на хребтах которых покоится мир.
Стоило неоконам потревожить Ирак – древний Вавилон (первая иракская война Буша-старшего), как весь Ближний Восток погрузился в пучину войн, которые продолжаются уже более тридцати лет и грозят перерасти в третью мировую.
Будьте осторожнее с древними цивилизациями. Тем более это относится к Ирану с его древней индоарийской духовностью, с его зороастризмом, глубоко повлиявшим и на иудейский, и на христианский мир. И с нашими с Персией отношениями, уходящими в древность.
Но сейчас не будем ходить слишком уж далеко, оглянемся только на ХХ век, чтобы убедиться в том числе и в том, что во многих проблемных отношениях с Ираном часто бывали виноваты и мы сами.
Для нас главным событием ХХ века остается Вторая мировая война. Для Ирана это время лишено героических страниц, здесь годы Второй мировой – сплошная травматическая память. Основой этой памяти является тот факт, что страна, уже 4 сентября 1939 года заявившая о своем нейтралитете, была оккупирована Англией и СССР, поделена на сферы влияния, и почти пять лет – с августа 1941-го по весну 1946-го – находилась под оккупацией союзников. Оккупация была вызвана как наличием стратегических запасов нефти, так и стратегическим географическим положением: иранские порты и сеть железных дорог стали удобным и безопасным коридором для снабжения Советского Союза союзниками.
При шахском режиме, ориентированном на Вашингтон, болезненная память о Второй мировой нивелировалась, но после Исламской революции 1979 года эта тема вышла из тени. В современном Иране официальный нарратив о Второй мировой вращается вокруг дня начала оккупации страны и дней вывода оккупационных войск весной 1946-го. Такое понятие, как «победа над фашизмом», здесь, понятное дело, отсутствует. Обращать же благожелательное внимание на военный парад Победы в Москве в Иране стали лишь тогда, когда усилилось противостояние России с Западом.
Понятно и то, что позиция правителя Ирана Реза-шаха в начале Второй мировой (как, впрочем, и всех мусульманских стран и Индии), была прогерманской и антибританской. Соответствующими были и настроения в обществе, особенно в кругах интеллигенции. Если советского антирелигиозного большевизма опасались, а Британию ненавидели, то на Гитлера смотрели как на возможного освободителя от британского ига.
Ввод англо-советских войск, сопровождавшийся бомбардировками городов в первые дни войны, свержением Реза-шаха и насаждением английских порядков, не мог добавить сочувствия союзникам в глазах иранцев. Так же, как и экспроприация зерна, выкачивание нефти, эксплуатация транспортных путей и аэродромов, наконец, экспроприация транспортных средств, голод и связанные с ним беззакония, разбои, бунты и вообще атмосфера насилия и страха, воцарившаяся в стране в эти годы.
Во время войны СССР контролировал север Ирана, создав на подконтрольной себе территории коммунистическую партию Туде.
Партия стала мощным советским прокси, как сейчас говорят. И в 1944-1946 годах, используя ее влияние, СССР предпринимал попытки аннексировать территории и нефтяные концессии на севере страны. А также активно спонсировал этнические восстания в Иранском Курдистане и Иранском Азербайджане.
Всё это также оставило недобрую память в Иране. Тем более что именно национальные партии Иранского Азербайджана и Курдистана (выросшие не без содействия СССР, а затем перешедшие под контроль Вашингтона) создавали послевоенному Ирану наибольшие проблемы.
О послевоенном же влиянии Туде говорит тот факт, что тираж ее партийной газеты «Рахбар» в три раза превышал тираж самой массовой иранской газеты «Эттелаат» и достигал 100 000 экземпляров. Она, кстати, и сейчас выходит.
Скоро, однако, откровенно просоветская политика партии подорвала ее престиж. Одним из переломных моментов стал уход из партии в 1948 году Джалала Аль-э-Ахмада, в будущем – писателя с мировым именем, лидера партии «Третья сила», стоящей на позициях национального социализма с иранским лицом.
Идеи Аль-э-Ахмада во многом подготовили и почву иранской Исламской революции 1979 года, а книги писателя можно смело назвать трансляцией иранской национальной идеи в мир.
«Зависимость от Запада подобна холере или обморожению, – писал Аль-э-Ахмад в книге «Поражение Западом». – Нет. Она подобна вредителям на пшеничных полях. Вы видели, как они заражают пшеницу? Они делают это изнутри. Зерно выглядит целым снаружи, но это лишь кожица – изнутри оно уже мертво».
В свое время иранскую идею «поражения Западом» сам аятолла Хомейни высказал в отрицательной, но крайне выразительной формуле, назвав США «великим сатаной» (шайтан-и-бозорг), СССР (за его атеистический марксизм) «меньшим сатаной», Израилю же дав уничижительную кличку «маленького беса» (шайтан-и-кучак).
Израиль и сегодня остается главным (после США) врагом Ирана.
- Пиар-удар Трампа по Ирану грозит миру тяжелыми последствиями
- Кто и почему победит в войне Израиля и Ирана
- Конфликтом Израиля и Ирана воспользовались нефтегазовые спекулянты
Возвращаясь к Второй мировой, заметим, что война эта практически отсутствует в общественном пространстве, однако итоги ее для традиционного сознания Ирана недвусмысленно являют победу «большого сатаны» с его «маленьким бесом».
Конечно, в близкой «оперативной памяти» Ирана также и русско-иранские войны XIX века, и вызвавший огромное возмущение раздел страны Англией и Россией в 1907-м, и вступление османских, российских и английских войск в Первую мировую, и поддержка СССР сепаратистских движений на севере Ирана в начале 1920-х годов – всё это рисует образ северного соседа в глазах персов далеко не в лучшем свете.
Всего этого нельзя ни недооценивать, ни преуменьшать. Тем более что к историческим обидам добавляются и более современные: например, строительство Бушерской АЭС, законсервированное СССР на двадцать лет, трудная история с поставками С-300.
Всем этим, разумеется, искусно пользуются и прозападные силы в самом Иране.
С другой стороны, отношение к России в целом нельзя, конечно, назвать и негативным, скорее – осторожным.
Тем более нельзя сбрасывать со счетов схожесть наших исторических путей, а также вызовов, с которыми нам приходится сталкиваться.
В ХХ веке мы, подобно Ирану, познали и революционное крушение, и зависимость от Запада, и мучительное возвращение к собственной идентичности. И сегодня, подобно Ирану, мы выбираем отличный от либерального путь консервативного национального развития.
Наконец, нашим общим стратегическим (де-факто) союзником является Китай. Все это дает большой потенциал к установлению по-настоящему тесных отношений с Ираном, которые вполне могут перерасти и в дружеские. Все-таки общего у нас гораздо больше в сравнении с тем, что нас разделяет. И если сегодня мы поддержим Иран в той необходимой степени, которая удержит Ближний Восток от катастрофы (способной стремительно распространиться на весь мир), мы обретем важнейшего союзника на многие десятилетия вперед.
