За последние годы дискуссия о том, как выстраивать отношения со странами, которые дают России значительное количество рабочих рук, стала одной из наиболее оживленных и важных. Тем более что мы здесь не одиноки: с похожими проблемами сталкивается Европа и, как видим по событиям в Лос-Анджелесе, американцы.
В центре этой дискуссии – страны Центральной Азии, занимающие в системе внешнеполитических интересов России совершенно особое место. Причина этой особости имеет совершенно фундаментальный характер. Скажем радикально: самое сложное в отношениях России и наших соседей в Центральной Азии – это то, что они не могут стать в полной мере международными.
Причина достаточно простая: любые международные отношения, те, где страны руководствуются только своими национальными интересами, а в остальных видят чужаков, содержат в своей основе вероятность войны. Нравится нам это или нет, но именно оценка взаимных угроз лежит в основе любого взаимодействия между самостоятельными государствами. В том случае, если вероятность агрессии велика, то отношения враждебные или основаны на сдерживании. Если же она незначительна или может быть легко отражена, то в центре оказывается сотрудничество.
Да и в целом исторически народы выстраивают отношения друг с другом для того, чтобы предотвратить войну и добиться максимально устойчивого мира. Не случайно яркий французский философ прошлого века Раймон Арон писал, что отношения между народами развиваются «в тени войны». Запад, Турция, при неблагоприятных обстоятельствах даже максимально дружественные сейчас Иран и Китай, не говоря уже о Японии, могут стать для нас угрозой именно как государства. Бывали таковыми в исторические времена.
Так вот Центральная Азия – это единственное направление российской внешней политики по периметру, где мы точно знаем, что наши соседи даже теоретически не могут стать агрессорами в отношении российской территории. Они могут, в случае драматического коллапса политико-экономических систем, стать источником беженцев или террористической угрозы. Тем более что пример балансирования на грани коллапса мы видели в январе 2022 года в Казахстане. Но стать угрозой для России именно как государства они решительно не способны. Невозможно представить себе дивизии узбеков или казахов, штурмующие российские границы так, как это легко представить, когда речь заходит о соседях на Западе.
И это делает взаимодействие с ними исключительно сложным – непонятна его военно-стратегическая цель, неочевиден смысл для России в том, чтобы политически и экономически «вкладываться» в Центральную Азию. Ничего априори плохого в этом нет – просто таковы обстоятельства, которые нужно учитывать, когда мы любим порассуждать о том, что Россия там правильно или неправильно делает. Отношения России и стран Центральной Азии – это причудливая смесь одного географического пространства, резких культурных отличий, общего исторического опыта и полной невозможности воспринимать эти страны, как, например, Венгрию, Пакистан или Аргентину.
Другой важный фактор, усложняющий всю историю – это то, что нам не дается жесткое разграничение на «своих» и «чужаков». Это, к слову, касается не только соседей на южных границах России – по-настоящему, как чужих, мы видим только представителей наиболее агрессивных культурных общностей: англосаксов, французов, в меньшей степени немцев или иных «старых» западноевропейцев.
Приведем пример: в зоне прилета международных терминалов российских аэропортов есть отдельный погранконтроль для граждан России и иностранцев. Но мы никогда не столкнемся с ситуацией, при которой граждан других стран жестко «попросят» из «русской» очереди к пограничнику, как это произошло бы в любой западной или китайской воздушной гавани.
И дело тут не только в российском добродушии или пофигизме, хотя они тоже играют свою роль: жители России весьма снисходительны. Просто сама Россия – это многонациональное и многорелигиозное общество. Именно эти особенности формируют одну из основ российской цивилизации, вторая из которых – оборонительный смысл всей государственности. Изображать из себя Израиль, Францию или Германию, где государство основано на доминировании одной нации и одной религии, мы совершенно не можем. И не должны ни в коем случае, поскольку такое поведение будет опасно для существования России.
В результате российская культура в принципе не предполагает четкого разделения людей по крови или религии. И практически любой иностранец для нее – это просто человек. Такой же, как населяющий нашу страну русский, чуваш, аварец или якут. Эта наша неспособность проводить разделительные линии частично компенсируется там, где соседи сами выстраивают жесткие барьеры или угрожают России действиями своих политиков.
В случае со странами Центральной Азии ни о какой враждебности на государственном уровне речи идти не может: нет таких намерений и потенциала. Их политика в отношении России остается неизменно дружественной, что проявляется в разных формах – в том числе не нуждающихся в особом афишировании. Бывает, что местные власти проявляют эгоизм в отношении российских интересов, часто действуют под давлением со стороны США, Европы или более дружественных к России государств. Но им даже в голову не может прийти поставить в центр своей политики борьбу с Россией, как это делают страны Евросоюза или Япония.
Поэтому заявления о соблюдении санкций Запада сопровождаются ростом двустороннего торгового оборота, а ворчание по поводу нашей миграционной политики – открытием курсов изучения русского языка.
В результате таких сложных и многоплановых отношений невозможность четко отделить страны Центральной Азии от России именно как совершенно иностранные государства только увеличивается. Это не является большой трагедией, но необходимо учитывать важное обстоятельство: в Центральной Азии, за небольшими исключениями, мы имеем дело с культурой, которая в два-три раза древнее российской.
- Калифорния горит от желания стать частью Мексики
- Узбекистан из-за проверок сограждан направил ноту МИД России
- На Урале арестованы полицейский и коммерсант с сыновьями за легализацию мигрантов
Особенно это касается Узбекистана и Таджикистана – самых больших поставщиков рабочей силы в Россию, где крупные городские центры возникли во времена, когда основные этносы нашей страны пребывали в родоплеменном строе. Такое различие продолжительности исторического опыта означает, что основные народы Центральной Азии никогда не смогут стать для нас по-настоящему «своими», то есть ничем не отличающимися от населяющих саму Россию мусульман. Даже во времена СССР, когда все государство было нацелено на формирование новой исторической общности, они сохраняли свою самобытность. А сейчас идут по пути создания государств в меняющихся условиях.
За последние 30 лет наши соседи в Центральной Азии прошли сложный путь, хотя и смогли избежать таких страшных испытаний, как народы Закавказья, России или Украины. Они и сейчас находятся на разных этапах интеграции в окружающий мир: Казахстан обладает более длительным опытом, чем, например, Узбекистан, который только десять лет назад начал открываться для России и остальных стран мира. По мере раздельного развития политических систем между нами и соседями будет возникать все больше различий. Хотя и этот процесс не является линейным: усиление торговли и инвестиций, а также трудовая миграция будут неизбежно связывать наши общества, создавать необходимость лучше понимать друг друга.
Но смена поколений как в России, так и у соседей на Юге будет неизбежно усиливать то, что лежит в древней основе наших культур и ослаблять приобретенное за 150 лет общей жизни в составе Российской империи и Советского Союза. К этим изменениям нужно готовиться уже сейчас. Полностью отделить от себя Центральную Азию ментально, видеть в ней «обычную» заграницу, у нас вряд ли получится – для этого нет военно-политических оснований. А вот постепенно учиться несколько отстраненным, хотя и дружественным, отношениям все равно придется.
Сделать это будет непросто. И в определенный момент Россия может, хотя и теоретически, столкнуться с соблазнами, перед которыми нам не удалось устоять в середине XIX века. Тогда проблема неопределенности отношений с соседями в регионе была решена самым неподходящим имперским способом. Сейчас даже размышлять о вероятности такого сценария рискованно для устойчивости российского государства. И нужно будет в конечном итоге научиться жить с соседями, которые являются для нас иностранцами, хотя и совершенно не чужими.
