В 2025 году воюют механизмы: дроны-убийцы против РЭБ. Если раньше самым эффективным специалистом по ликвидации вражеской живой силы был снайпер, то теперь это оператор дрона. Один робот за несколько десятков тысяч рублей способен убить до 4-5 человек. И все равно, без живого человека война неспособна двигаться дальше.
Штурмовик вывозит ее.
Удивительно хрупкий и уязвимый по сравнению с механизмами человек в бронежилете берет лесополосы и города. Как бы ни обрабатывали их артиллерией, понадобится живой человек, чтобы зайти во вражеский окоп и сразиться с таким же живым человеком.
Танки же сейчас и вовсе работают преимущественно с закрытых огневых позиций, не вырываясь вперед: если танк пойдет в атаку прямой наводкой, то очень быстро все тот же дрон за несколько десятков тысяч рублей сожжет его.
Иронично: ни одна созданная человеком машина для убийства не совершенна так, как создание Господа Бога.
На штурм не идут «с колес». От точки высадки до поля боя предстоит пройти десять-двадцать километров в полной выкладке, и все это время внимательно следить за небом, потому что в любой момент дрон может тебя убить еще до того, как ты поднимешь автомат.
Мой знакомый, Колыма из спецназа «Ахмат», командовал группой из шести человек, которые участвовали в боях в Демидовке. Его ранило: пулевое в руку и рассеченные мягкие ткани живота. Вот как он вспоминает тот бой:
– Мы штурмовали здание, имевшее Т-образную форму. Когда мы его обходили, я увидел лежащего калачиком в воронке от разрыва бойца. На нем была наша форма, крест на груди – было видно, что это наш, русский. Я успел только спросить его: «Парень, как ты и откуда?» Все, что он сказал: «Морпех, 155». После этих слов из закрытой огневой позиции по нам открылся шквальный огонь. Я двигался в составе двойки с товарищем Искандером, и одна из пуль рассекла мне руку, вторая залетела под бронежилет, рассекла кожу. Мы рванули за угол, там была ямка, вырытая словно специально под нас двоих. Мы упали в эту ямку, по нам продолжали вести огонь. Я оценил ранение и понял, что оно не тяжелое и можно двигаться без проблем. Началась перестрелка. Мы подавили огонь противника, но пришлось отойти.
Истекавшего кровью морпеха спасти не удалось. Когда засевшие в здании ВСУшники замолчали, он уже не дышал.
Не каждый штурм успешен.
Не каждого раненого удается спасти.
Не все истории заканчиваются хорошо.
Большая часть историй штурма не попадет на телеканалы: в них нет значимых свершений и крупных результатов. Но каждый крупный результат – это сумма удачных и неудачных штурмов отдельных домов, окопов, блиндажей. А каждый такой отдельный штурм – это преодоление страха, который не может вообразить обыватель, рисующий с дивана стрелки на карте. Это несколько десятков килограммов костей, мяса и души против кинжального огня и наводнивших небо дронов. Против свинца, железа, электроники – всего-то кости и мясо.
Искандер, напарник Колымы, избежал смерти чудом. Одна вражеская пуля рассекла магазины автомата, которые были закреплены на его бронежилете, вторая разбила крепление на каске. Самого его не задело.
- Зачем священники идут на войну
- Как борясь со злом не умножить зло
- Григорьев: Россия верит в своих защитников и гордится ими
Невообразимая в мирной жизни отвага, невероятное везение – на десять миллионов в лотерею хватит – происходит здесь в десятки раз чаще, чем в обычной жизни. И очень легко решить, что война – это прекрасно. Потому что она раскрывает лучшее в человеке. Потому что человек идет на смерть, чтобы прикрыть товарищей. Потому что этот человек выходит из боя живым – и в этом, несомненно, угадывается рука Бога. Здесь Он вмешивается напрямую чаще, чем в обычной жизни.
Но в то же время, война – это десятки неудачных штурмов одного опорника. Это все тот же беспримерный героизм – но без счастливого финала. Герой, который ничего не изменил, никого не спас и не выиграл сражение – расскажут ли о нем по телевизору? Народу нужны сюжеты с хорошим концом.
А то, что происходит со штурмовиком, – это не сюжет, а путь. Бесконечное поступательное движение, когда снова и снова ты наступаешь на горло собственному страху и бежишь на самый огонь.
Прекрасный петербургский поэт Сергей Семенов пошел воевать в конце 2023 года. В первом же бою он был ранен. В госпитале написал несколько потрясающих стихотворений, возможно, одних из лучших об этой войне. Вернулся, провоевал три недели и на данный момент числится пропавшим без вести.
Это тоже война – когда пуля снайпера находит тебя в первом же бою, когда ты долго учишься и готовишься, а весь твой боевой путь – три недели. И нельзя забывать об этом, когда поешь оду войне.
Единственное прекрасное, что есть в войне, – это человек, те самые несколько десятков килограммов костей, мяса и души в бронежилете, который прикроет далеко не от всего. И добровольцы, воюющие годами по идейным причинам, и зэки, и пьяницы, подписавшие контракт по причинам, от идейности далеким, – они на войне раскрываются по-иному, в лучшем своем качестве.
Потому что на войне ты в любую секунду можешь уйти к Богу, и поэтому Он близко, совсем близко.
