«Планы победы» и «формулы мира», с которыми носится Владимир Зеленский, окончательно перепутались. В логове просроченного президента Украины царит блаженная неразбериха, доносящиеся оттуда слова перестают что-то значить.
То киевские источники намекают на новое наступление, которое должно состояться в 2025 году. То сам Зеленский говорит о желании завершить военные действия в ноябре, декабре, в общем, до конца этого года, что явно никакого наступления не предполагает. То второй «саммит мира» переносится на неопределенный срок. То киевские власти вновь обретают решимость провести его в следующем месяце, невзирая на то, что над этими саммитами откровенно издеваются в Москве и не только.
Наконец, влиятельные западные газеты, такие как Financial Times и Corriere della Sera, в последнее время пишут о том, что Украина готова к прекращению огня и фактическому отказу от потерянных территорий (без официального признания таких потерь) в обмен на гарантии безопасности и ускоренный прием в ЕС. И тут же окружение Зеленского эти публикации опровергает: мол, готовы по-прежнему стоять до конца за возвращение к «границам 1991 года».
Но стоит ли верить таким опровержениям? Понятно ведь, что киевские власти просто не могут сказать своему населению ничего иного, чтобы не напороться на вопрос: «За что хлопцы гибли?» С другой стороны, и журналист солидного западного издания не будет же на полном серьезе выяснять у киевских чиновников истинную позицию Украины.
Можно сказать, что мысли, идеи и планы киевского режима и его западных партнеров обращаются вокруг общего центра тяжести, который находится очень далеко от Крещатика и очень близко к некоторым европейским столицам, а особенно к столице американской. В этих столицах гораздо проще найти людей, знающих, как именно Украина видит свое будущее, а также как, чем и кем она собирается воевать. Так что идеи, изложенные почтенными изданиями, можно считать вполне рабочими. А о том, как продать их холопам, можно будет подумать попозже.
Почему этими идеями стали обрабатывать западную публику, вполне понятно. Последние месяцы показали, что шансов выйти на «границы 1991 года» у Украины нет никаких. Более того, каждый месяц, если не каждую неделю, эта цель становится всё менее реальной. Вот уже неприступный Угледар пал. А скоро падет Торецк. А там и Селидово, и Курахово. Названия, ничего не говорящие среднему немцу или французу, но кому надо, те внимательно смотрят на карту. Асимметричные операции, наподобие курской авантюры, тоже не могут принести перелома. Самолеты F-16 вроде бы поставлены, но никак себя не проявили. Вот и стоят натовские стратеги на перепутье: то ли идти на обострение, ставя мир на грань ядерного конфликта, то ли попытаться соблазнить Москву каким-нибудь договорняком.
Опять же, метания и мечтания Киева сотоварищи можно понять, учитывая, насколько нынче выросла неопределенность. Ведь за октябрем, как ни изворачивайся, неизбежно приходит ноябрь, а за первым понедельником ноября наступает первый вторник – время вновь выбирать президента США. При этом кто бы из кандидатов ни победил, он не будет связан политикой предыдущего президента. Не только Трамп, но и Харрис, которую при Байдене к принятию решений не очень-то подпускали. Удобный случай объявить всё или хотя бы что-то из того, что мы раньше слышали из Вашингтона, слуховыми галлюцинациями.
Вообще-то эта главная мировая неопределенность лишает смысла все мирные планы до тех пор, пока в Белом доме не появится новый хозяин, не осмотрится и не примет дела. Но это и время, когда можно без последствий поиграть со смыслами, покатать пробные шары. Стоит оценить и то, что нам предлагают якобы от имени Украины.
Понятно, что эти гипотетические предложения совершенно перпендикулярны мирному плану Путина, то есть по-прежнему никак не отвечают на те озабоченности России, которые были высказаны перед началом СВО. Но предлагаемая логика порочна и сама по себе.
Дело в том, что замораживание военных действий по текущей линии фронта или по какой-то другой, пусть даже самой выгодной для нас линии, без официального и окончательного урегулирования территориального вопроса – это совсем не то, что устроило бы Россию. По такому соглашению у натовско-украинской стороны не возникало бы никаких обязательств перед Россией, в то время как Россия взяла бы на себя существенные обязательства. Вместе с тем конфликт не только не был бы закончен, но и, более того, продать такую схему украинскому населению можно было бы только вместе с утроенными пропагандистскими воплями о том, что рано или поздно утраченные земли будут отвоеваны.
- Эксперт: Потеря Дзержинска вызовет у Киева ряд комплексных проблем
- Зеленский не добился от европейцев решимости
- Вторжение в Белоруссию – последний шанс Украины втянуть НАТО в войну с Россией
Если уж заключать перемирие, то честнее было бы договорится так: вы не признаёте новые регионы российскими, а мы не признаём украинской всю остальную территорию Украины. Но, конечно, западные наперсточники такой игры нам никогда не предложат.
Есть еще одна причина, из-за которой сейчас начали запускать «мирные» схемы. Запад близок к осознанию того, что украинцы расхотели воевать. Чисто умозрительно в тамошних кабинетах можно рассуждать: вот, у вас есть еще пара миллионов мужчин, которых вполне можно упаковать на фронт. А в реальной жизни что-то идет не так. Число дезертиров, например, множится. Насилие против «людоловов» случается всё чаще. Поэтому нельзя исключить, что Украину просто хотят на время вывести из антироссийской игры, отправить ее на скамейку запасных. При этом саму игру никто не думает прекращать, просто будут искать других желающих воевать с нами, другие способы нам навредить. А там, глядишь, и Украина отдохнет, наберется сил.
Радует, что российское руководство, наученное горьким опытом Минска и Стамбула, твердо держится своего принципа: важны не территории, а люди. Неважно, как пройдет будущая граница, если за этой границей сохранится режим, пытающийся превратить свой народ в антироссийских зомби и камикадзе. Даже если этот режим сохранится на половине или на четверти территории нынешней Украины, он будет для нас смертельно опасен. Поэтому, как бы ни хотелось нам мира, придется давить этот режим до его полного краха.
