Среди подростков 15–19 лет самоубийство – третья по частоте причина смерти. Это данные Всемирной организации здравоохранения. По данным российского центра им. Г.Е. Сухаревой, каждый день один-два подростка погибают, пять-шесть пытаются покончить с собой. В России гоняются за «группами смерти», запрещают аниме, но что в действительности приводит детей к краю?
Только в 2021 году прогремело сразу несколько случаев, получивших огласку в медиа. В феврале две 12-летние школьницы из хороших семей из Самары были найдены у подъезда многоэтажки. За день до этого покончили с собой десятиклассница из Магнитогорска и шестнадцатилетний подросток из Челябинска. Потом в Красноярском крае девятилетний мальчик – тоже из достаточно обеспеченной семьи. А в Москве сразу три девочки 13 лет попытались одновременно уйти из жизни, но их откачали.
Между этим нет связи, не установлено существование каких-то «групп смерти», которые привели детей к трагическому исходу. Просто человеческие судьбы, человеческое горе и, возможно, отсутствие своевременной поддержки.
Потому что куда идти ребенку, когда он находится в затруднительной ситуации и ему надо посоветоваться с мудрым взрослым? Почему-то предполагается, что он пойдет к школьному психологу и откроет ему душу. Но как работает школьный психолог?
Это специалист, который работает со множеством детей. В первую очередь на нем лежит задача нормальной интеграции ребенка в общество, в том числе школьное. То есть школьному психологу приходится иметь дело с жертвами травли, которых немало в любой школе, с теми детьми, у кого есть сложности с адаптацией, с «инклюзивными» детьми. Говоря в целом – с большим количеством детей. Есть ли у него в этих условиях время, чтобы распознать потенциального самоубийцу? Вряд ли.
Пока ситуация складывается следующим образом: с подростками, с хрупкими и нервными существами с ломкой психикой, имеют дело люди, зачастую вообще плохо представляющие, что такое работа в кризисной ситуации.
Формально ребенок имеет возможность обратиться к школьному психологу. Но если смотреть неформально, то дети к школьному психологу не обращаются. Подростки в открытую говорят, что психолог – это представитель администрации, никакой тайны обращения там нет. То, что ему скажут, скорее всего, станет известно и учителям, и родителям, и реакция может быть совсем не та, которую он ожидает. Поэтому к школьному психологу дети обращаются очень редко. Также ребенок может пойти к частному психологу, но здесь возникает другая сложность.
По закону ребенок, начиная с 14 лет, имеет право самостоятельно обратиться к психологу или психиатру. Но на деле они зачастую отказываются принимать подростка без родителей, потому что психологи просто боятся проблем. Боятся, что родители потом придут, устроят какой-нибудь скандал. Обращение же обычно идет в коммерческую клинику... У нас недавно был случай, когда девочка обращалась к психиатрам со случаем насилия, но ее отказывались принимать без родителей, а родителям она не могла признаться в том, что с ней произошло. То есть, положа руку на сердце, подростку особо некуда пойти, кроме интернета, говорит мне Александра Славянская, президент фонда «Плюс Р», который помогает подросткам получить психологическую и психиатрическую помощь.
- В Общественной палате предостерегли от попадания цифровых данных детей к злоумышленникам
- Подведены итоги пяти лет работы Кузнецовой на посту детского омбудсмена
- В Общественной палате объяснили задачи Альянса по защите детей в интернете
Не всегда получается и найти поддержку у родителей. Часто дети просто боятся рассказать матери или отцу о своих проблемах. И даже если разговор получился, то родители могут не знать, чем помочь ребенку, если тот, например, страдает от несовершенств собственной внешности или его травят в школе.
Возникает сакраментальный вопрос: что делать? А непонятно. Есть горячие линии, на которые может позвонить подросток. Есть кризисные центры для социальной помощи. Естественно, подростки туда не звонят – попросту по той причине, что не знают об их существовании. Эта информация размещена на государственных ресурсах, но сложно представить себе ребенка, который в предсуицидальной горячке будет искать информацию о ресурсах психологической помощи на «Госуслугах».
Единственный ответ, который напрашивается, это объяснять на государственном уровне детям, что обратиться к психологу – это не страшно и не стыдно. За это не посадят в психоневрологический диспансер навечно и никто не будет смеяться. И информация о центрах помощи должна быть доступна для любого ребенка, не только для того, который будет специально искать. Есть ведь социальная реклама для разных государственных проектов – отчего же так мало людей знают о программах помощи для подростков?
Вероятно, потому что у нас до сих пор обращение к психологу, а тем более к психиатру, считается чем-то постыдным?
