Накануне Министерство иностранных дел России на своем официальном сайте опубликовало часть переписки с главами МИД Германии и Франции по поводу возобновления деятельности так называемой нормандской четверки. Это стало достаточно необычным событием для российской дипломатической практики, которая, как правило, весьма консервативно относится к вопросам доверительности, особенно на таком высоком уровне.
Видимо, репутация тех, с кем приходится иметь дело сейчас в Европе, находится на таком уровне, что их реакция на решение главы внешнеполитического ведомства России уже не имеет большого значения. Если бы ответ Берлина и Парижа на неожиданный ход Москвы сильно беспокоил российскую сторону, то до публикации такого рода документов дело бы не дошло.
Причин по меньшей мере две. Во-первых, ничего существенно вредного для России наши европейские партнеры сделать уже не могут. Во-вторых, в международной политике действительно есть моменты, когда продолжение диалога становится не просто бессмысленным, а вредным.
Сейчас отношения России и Европы по самому острому для региональной безопасности вопросу находятся на такой стадии, что стремиться к разговору ценой уступок – значит создавать условия для возвращения конфликта в горячую фазу. Ведущие европейские страны совершенно очевидно занимают позицию поддержки любого поведения киевских властей. Потакание в этом вопросе приведет только к тому, что России придется все-таки применять убеждение силой, к чему она явно не стремится. В данном случае, видимо, лучше вообще «подморозить» весь процесс, чем толкать его в опасную для мира сторону.
Кроме того, судя по содержанию опубликованного письма французского и германского министров в Москву, реальное продолжение работы «нормандской четверки» – созданного в июне 2014 года формата переговоров Германии, России, Украины и Франции – совершенно не входит в их планы. То есть речь идет не о том, что европейские министры готовы возобновить диалог и торгуются по поводу его условий – они просто ставят важнейшие вопросы таким образом, чтобы исключить всякую вероятность возвращения к переговорному процессу в ближайшее время. Поэтому встречные предложения в адрес России содержат в себе целый набор заведомо непроходных и юридически ложных тезисов.
В частности, европейские министры прибегают к указаниям на то, что «участники формата не согласятся» с исполнением одного из пунктов комплекса мер по имплементации Минских соглашений от февраля 2015 года.
Такая идея показалась бы смешной, если бы прямой диалог Киева с самопровозглашенными республиками Донбасса не был утвержден решением Совета Безопасности ООН – высшего международного органа. Неслучайно встречное письмо главы российского МИДа, в котором он по-джентльменски сообщает партнерам о намерении опубликовать переписку, указывает сразу на несколько нестыковок и примеров явной неправды, содержащихся в их посланиях.
- Почему между Россией и Западом началась дипломатическая война
- Путин заявил о существовании лишь одного механизма урегулирования в Донбассе
- Лавров: Франция понимает ответственность за поведение Киева
Вместо обсуждения вопроса по существу европейские министры предлагают России согласиться с тем, что киевские власти нарушают Минские соглашения и совершенно не собираются их исполнять, а Москва, со своей стороны, должна делать больше, чем признала необходимым семь лет назад. В основе такого поведения европейцев два фактора: во-первых, уверенность в том, что Россия готова вести до бесконечности «переговоры о переговорах», во-вторых, полная безмятежность, которая царит в Париже и Берлине по поводу судьбы Украины как таковой. Поэтому публикация Москвой переписки – это не жест отчаяния и не попытка призвать партнеров к более нравственному поведению. Тем более что иллюзий по поводу возможности последнего в России никто не испытывает.
Играет свою роль и отношение самих европейцев к вопросу о доверительности дипломатического общения. Всего пару дней назад администрация президента Франции выбросила в СМИ часть содержания его переговоров с президентом России. Сообщение о том, что Эммануэль Макрон сообщил Владимиру Путину о намерении Франции «защищать территориальную целостность Украины», должно было, скорее всего, произвести большое впечатление на публику в парижских салонах. И показать решительность европейского союзника США, которые последнее время уже не скрывают пренебрежения к своим сателлитам по НАТО.
Однако эффект, как видим, оказался не только для внутреннего употребления. Официальный Париж, подобно ребенку, очень обижается на то, что сам позволяет себе с легкостью. Только несколько дней назад французский министр иностранных дел возмущался тем, что австралийский премьер предал огласке секретные переговоры о поставках подводных лодок, а теперь такой же трюк позволил себе его собственный президент. Понятно, что решения Макрона и его команды неподвластны набережной Орсэ, но для России, как и для остальных, собственно, какая разница? Москва, Пекин или Канберра совершенно не обязаны вникать в сложности построения имиджа французского лидера.
Для Германии доминирующим остается убеждение, что, какими бы плохими ни стали политические отношения с Россией, экономика останется на своем месте. Берлин добился реализации своего проекта нового газопровода и теперь медленно и со вкусом обустраивает его так, чтобы получать максимальную выгоду от России и своих партнеров по Евросоюзу.
Германии судьба Украины и стабильность на восточных границах ЕС, в принципе, безразлична – чем хуже там будут обстоять дела, тем нужнее именно германский канал связи с Россией. В идеале – полная остановка энергетического транзита через Украину и Белоруссию. А уж с Москвой немцы рассчитывают договориться в любом случае – мы старые и хорошо доверяющие друг другу деловые партнеры. Ну а сам министр иностранных дел Германии Хайко Маас уже, как говорится, «на выходе», и его продолжение украинской драмы вообще не беспокоит. Тем более что при Ангеле Меркель германский МИД перестал играть сколько-нибудь важную роль во внешних связях федеративной республики.
В результате Россия должна иметь дело с партнерами, степень ответственности которых за происходящее у ее западной границы близка к нулю. Европейские политики после холодной войны вообще приобрели фантастическую легкость бытия и отвыкли серьезно заморачиваться чем-либо кроме красивой позы в телевизоре и предстоящих бонусов в советах директоров крупных компаний. Безмятежное существование стало частью природы большинства деятелей, с которыми Москве приходится иметь дело в Старом Свете, и это не могло не сказаться на их интеллектуальных способностях. Европейцы инстинктивно понимают, что нужно делать для сохранения себя в колоде международной политики, но утратили способность исполнять собственные намерения.
Главный вывод из всей произошедшей истории – Россия, несмотря на наличие столь неубедительных собеседников, сама остается крайне серьезной. И даже такие непривычные для нее, хотя вполне в порядке вещей, если говорить о европейцах, решения – это признак очень серьезной обеспокоенности. Мы не можем рассчитывать на то, что сигнал будет услышан. Но для самой России гораздо важнее не то, какой эффект ее действия производят вовне, а собственная чистая совесть. В том числе и перед лицом жителей соседнего несчастного государства под названием Украина.
