Москва выдержала турецкую проверку «на слабо»

Российско-турецкая сделка по Идлибу, заключенная между Путиным и Эрдоганом 5 марта, касалась не только будущего Сирии. Она должна была спасти российско-турецкие отношения.

Сама сделка сейчас успешно имплементируется. Сирийская армия завершила наступление, турецкие войска и подконтрольная им часть террористов прекратили атаковать сирийцев. Турецкие СМИ называют сделку успешным завершением военной операции в Идлибе (удалось заставить Асада уважать интересы Турции и «прекращать убивать бедных сирийцев»), российские же пишут о не менее успешном принуждении Анкары признать статус-кво и де-факто согласиться с тем, что Асад отгрыз от турецкой зоны влияния почти полторы тысячи квадратных километров, включая стратегическую трассу М5 (Алеппо – Дамаск).

Однако мартовское соглашение – это не точка в сирийской гражданской войне, скорее запятая. И тем более его нельзя считать каким-то завершением кризиса в российско-турецких отношениях – скорее это важный этап их отрезвления.

Легитимно сорвут

Так, в плане развития ситуации в Идлибе соглашение является, по сути, временным прекращением огня. Передышкой, необходимой для деэскалации ситуации и недопущения ввязывания Эрдогана в прямую войну с Дамаском, Тегераном и Москвой – катастрофичную войну для Турции, но в то же время нежелательную войну для Асада и его союзников. Это соглашение не решает никаких фундаментальных проблем Идлиба.

Турция не зачистит эту территорию от радикальных боевиков – для этого у Эрдогана нет ни возможностей, ни желания. Сирия не сможет интегрировать контролируемые террористами территории назад под власть Дамаска – Асад не может даже договориться с более спокойной оппозицией, да и мараться переговорами с последышами «Ан-Нусры» не будет ни он, ни тем более Россия. В то же время сами боевики не создадут на территории Идлиба никакой Швейцарии или даже Северного Кипра – территория останется рассадником исламизма и радикализма.

Именно поэтому соглашение, скорее всего, проживет недолго – и будет сорвано началом очередного наступления сирийской армии. Более того, срыв Дамаском этого соглашения будет совершен на вполне легальном основании – невыполнении Турцией одного из основополагающих пунктов соглашения. Дело в том, что в ходе наступления сирийская армия не успела освободить от террористов другую стратегически важную трассу – М4, соединяющую Алеппо с находящейся на побережье провинцией Латакия.

И Москве удалось добиться от Турции гарантий того, что по этой трассе будет организовано свободное движение. Для этого Анкара обязана обеспечить 12-километровую зону безопасности (то есть полосу шириной в 6 км от трассы на север и 6 км на юг). Точные параметры этой зоны будут обговорены в ближайшее время, однако очевидно, что а) Анкара обязана будет очистить эти полосы от боевиков и б) она не сможет это сделать, поскольку там находятся подконтрольные террористам населенные пункты, да и вообще идти на уступки они не готовы.

А значит, Башар Асад получает основания для того, чтобы обеспечить безопасность трассы своими силами. И воспользуется этим правом тогда, когда перегруппирует свои войска, дооснастит их оружием (прежде всего системами ПВО для защиты от турецких дронов) и дождется, пока усилия Анкары по зачистке полос закончатся фиаско.

Правило подворотен

Что же касается российско-турецких отношений, то казалось, что жесткая позиция Москвы по Идлибу нанесла им непоправимый урон. И если почитать турецкие СМИ или форумы, с этим можно согласиться. Однако все, как ни странно, совсем наоборот. Принципиальность Кремля в сирийском вопросе стала не ударом, а скорее цементом для российско-турецких отношений.

Дело в том, что отношения эти были весьма специфичными. Да, Москва и Анкара реализовывали вместе ряд важнейших проектов (завершение сирийской гражданской войны, строительство электростанции «Аккую», «Турецкий поток», С-400), после чего Запад называл их чуть ли не союзниками. Однако на самом деле Россия и Турция были всего лишь ситуативными партнерами, которых свел вместе американский неоимпериализм и у которых при этом было множество разногласий. Главное из них – турецкий экспансионизм, предполагающий создание «тюркского мира», в котором Турция играла бы роль политического лидера, экономического гегемона и духовно-идейного наставника. Что категорически противоречит интересам России. 

Крым, Кавказ и Поволжье находятся под властью Москвы, и Кремль не позволит никому там навязывать двойную лояльность. Средняя Азия втягивается в российские интеграционные структуры. И даже в Сирии Россия не дает Турции разгуляться, требуя от нее разобраться с боевиками (фактически турецкими прокси, которые и должны были водрузить турецкий флаг над Дамаском), после чего покинуть сирийскую территорию.

До поры до времени Москве и Анкаре удавалось нивелировать эти конфликты за счет здравого смысла: обе стороны понимали, что им важно сохранить двусторонние отношения. Однако в Турции росло недовольство (как в элитах, так и в обществе), и вот во время операции в Идлибе точка зрения «доколе» победила. Не в том плане, чтобы наплевать на российскую позицию и атаковать ее (как было в 2015 году во время удара по российскому самолету), а в том, чтобы протестировать ее «на слабо» – занять жесткую позицию и посмотреть, готова ли Москва прогнуться.

Ни для кого не секрет, что в международной политике действует не принцип джентльменских клубов, а скорее правила подворотни. Одно из этих правил в том, что слабых бьют – или, как минимум, с их мнением не считаются. Если бы Москва проявила слабость по Идлибу, сдала Асада во имя сохранения хороших отношений с Турцией (как она в свое время отказалась поставлять С-300 в Иран или пропустила резолюцию Совбеза об установлении бесполетной зоны в Ливии – ради хороших отношений с Западом), то никаких отношений бы не было. Уступка вдохновила бы Эрдогана на требование новых уступок – как по Сирии, так и по другим вопросам.

В Кремле это понимали – и не уступили. В итоге взяли джекпот: Турция отступила и поняла, что Россия – не «еда», а как минимум равный партнер. И что заставить Москву подвинуться перед неоосманскими планами Эрдогана не получится. Вопрос только в том, насколько долго в Турции будут помнить об этом уроке и как скоро снова решат протестировать Кремль «на слабо».