Все, полагаю, помнят историю про пармезан, умученный от «кровавого режима», на защиту которого в едином порыве поднялась либеральная элита России. Речь не о конкретном сорте пикантного сыра, который после запрета на его ввоз из Европы очень быстро приспособились производить отечественные сыроделы. Но отчаяние, охватившее гурманов либерального разлива, казалось необъяснимым, наигранным, просто пустым поводом дать бой тирании.
Этот сюжет кажется плевым, но на самом деле за ним скрывается сложившаяся и по-своему органичная метафизика, представление об онтологических основах мироздания. Сквозь пармезан либеральный взгляд проникал в самую сущность дьявольского заговора против самой жизни: сыр и хамон – лишь частный случай крестового похода, объявленного кликой, влекомой темной суицидальной страстью, в воронку которой они рассчитывают затянуть всю страну. Просто начали с того, что кажется простому народу необязательным и дорогим лакомством, бессмысленной игрушкой пресыщенных буржуа.
Наши либералы, чья картина мира сформирована под влиянием советских идей и системы ценностей, даже если среди них и попадаются верующие христиане, сугубые рационалисты и позитивисты, отрицающие наличие трансцендентного плана реальности.
Не обязательно совсем: у этой публики одно время пользовались популярностью эзотерика и магизм, но это как раз и есть характеристика усложненного атеизма, который снисходительно кивает головой и отмахивается от религии словами «да, там что-то есть». Но абсолютизация еды как раз и указывает на то, что они располагают человека в единственной плоскости – земной, по тому принципу, что он – мера всех вещей.
А если это так, то насыщение и качество потребления становятся одним из важнейших императивов, определяющих полноценность человеческого существования.
Пармезан и хамон как раз и есть те признаки высочайшей сложности потребления, которое оценивается как достижение цивилизации и культуры. Речь не идет о том, чтобы только пожрать. Человек должен иметь непрерывный, ненарушаемый доступ к продуктам. Отсутствие оных воспринимается как прореха в бытии, откат к тем временам, когда еда была дефицитом.
В этой метафизике, конечно, много путаницы, поскольку на планете, по данным ООН, голодает каждый девятый, а это значит, что хамон с пармезаном и очень многое другое, строго говоря, являются излишеством, отказавшись от которого человечество могло бы прокормить миллионы голодающих.
Но наши ребята мыслят ситуацией здесь и сейчас, компаративистский подход им не очень близок. Идеал они выстраивают, исходя из того, как мыслят собственное существование. Когда я говорю об их теснейшей связи с советскими мифами и идеологемами, а также метафизикой советского быта, я имею в виду, что в советские времена еда была дефицитом и добывалась с боем.
Статья Ларисы Пияшевой «Где пышнее пироги?» стала своего рода манифестом предстоящих реформ и нового времени. С точки зрения христианина, пышность пирогов, конечно, имеет значение, но измерять ею ценность человеческой жизни не с руки и стыдно, ибо «Хлеб наш насущный дай нам днесь». Упование на Господа, а не стяжание хлеба, то есть материальных благ на все времена – смысл этой формулы.
Наши либералы отстраивают свою метафизику на убежденности в том, что человек является прежде всего существом поглощающим, и эту его потребность должны обеспечивать общество, государство и Европейский союз вкупе с Америкой. Силы добра непрерывно громоздят на прилавках горы хамона с пармезаном, чтобы не испытывая в них ни малейшей нужды, человек мог предаваться творчеству, созерцанию прекрасного и политической борьбе. И ущемление этого права обрезает статусы на всех уровнях, начиная с дарования и заканчивая политическими правами и свободами.
Кто-то скажет, что я расписал довольно простой взгляд на мир, как сложный. Но он имеет многовековую традицию, начиная с античности. Нельзя сказать, что атеизм всегда примитивен: у него есть и сложнейшие интеллектуальные изводы, не всегда знакомые нашим свободомыслящим соотечественникам.
Обожествление человека и убийство Бога произошло еще в эпоху Просвещения, но сказать, что «пышные пироги» могут считаться хотя бы их пасынком, нельзя. Отечественная либеральная метафизика кривовата, поскольку черпает свою энергию и идеи не из марксизма или новой левой, а из советского дефицита, который они умудрились удивительнейшим образом связать с российской властью и политикой ответных санкций.
Но возродить советские мифы в формате их отрицания у них получается ужасно плохо – смешно и выморочно. Оттого, на самом деле довольно глубокая история с пармезаном сложно прочитывается.
