Десять лет как нет с нами Святейшего патриарха Московского и Всея Руси Алексия II. Первого патриарха, возглавившего Русскую церковь после окончания десятков лет явных и скрытых коммунистических гонений. Само его избрание на поместном соборе 1990 года было чудом Божьим. Местоблюстителем патриаршего престола был уже тогда одиозный митрополит Киевский Филарет (Денисенко), рассчитывавший с помощью своих покровителей в советских спецслужбах водрузить патриарший куколь себе на голову (что он позже и сделал в украинском расколе, скопировав «москальский» убор один к одному).
Однако в ходе тайного голосования членов собора наибольшую поддержку сразу же получил митрополит Ленинградский (как странно звучит сегодня это сочетание) Алексий (Ридигер). Он и стал патриархом и оказался поистине достойным своего жребия.
Новоизбранный патриарх воплощал в себе те качества, которые так ждало увидеть в возрождающейся церкви изголодавшееся за десятилетия духовной советской пустыни общество. Он был интеллигентен и, происходя из обрусевшего остзейского дворянства, даже аристократичен, «старорежимен», как бы обращая мысли к восстановлению нормальной русской жизни.
Патриарх был сдержан, всегда спокоен, дипломатичен, в нем чувствовались отрешенность от мира и глубина, воспринимавшиеся как неотъемлемые черты духовного лидера. И в то же время была несомненна простая и ясная сила характера и сила духа святителя.
Под его руководством Русской церкви надлежало перейти самые тревожные и полные рисков и соблазнов первые годы духовного возрождения Руси. Июль 1991-го – Россия с замиранием сердца следит за возглавляемым патриархом крестным ходом в Дивеево с возвращаемыми в обитель мощами преподобного Серафима Саровского. Вновь, как и в дни прославления преподобного, «среди лета запоют Пасху». И Святейший патриарх – средоточие этого торжества.
Почти сразу за тем – последние судороги коммунизма, окончательное освобождение народа и церкви, но тут же следом и распад СССР по ленинским границам, а значит, и угроза раскола Русской церкви, которая на Украине становится реальностью.
Сперва безумие филаретовщины захватывает многих, но именно твердость и дипломатичность патриарха позволяют локализовать раскол, вернув многих назад в лоно церкви. Вместе со свободой приходит безумное духовное торжище начала 1990-х. На потерявших голову советских людей обрушиваются протестанты, католики, сектанты всех мастей. Страну, казалось, накрывает вал безумных тоталитарных сект – от иеговистов до «Аум Синрике*» и «Белого братства» – и все они нападают на «попов».
Особенно глубоким оказалось сектантское вторжение в Сибири и на Дальнем Востоке. Казалось, что русское православие не выдержит такого натиска и утратит подорванное коммунизмом положение, станет одним из многих элементов в религиозном сектантском море. Но нет, уже к 1997 году сектантское наступление было отбито, на наиболее зловредные оккультные течения наложена анафема, а статус православной церкви укреплен законодательством о традиционных конфессиях.
Не меньше тревог было и во внутрицерковных делах. Зарубежная церковь, охваченная приступом недостойной гордыни, клеймила церковь на родине за грехи (типа сергианства и экуменизма), которые были не виной, а бедой РПЦ, изживаемым церковным организмом тяжким наследием.
Однако прошло 17 лет – и на смену расколу пришло братское воссоединение частей Русской церкви на общей основе верности русской православной традиции.
Постепенно было утишено и шатание многомятежной человеческой мысли, когда в единой церкви соседствовали ультралиберальные и ультраконсервативные течения, причем с тенденцией превращения в секты. Десятки возомнивших о себе младостарцев эксплуатировали неофитскую религиозность своих чад. Удивительное дело – Святейшему патриарху удалось вести церковь избегая крайностей, поистине царским путем, и более любовью, терпением и воспитанием.
И церковный корабль уверенно встал на спокойный, консервативный, но без кликушества, курс, а крайние явления исчерпали себя сами. Якобы «ревнительский» и «ультраправославный» диомидовский раскол, так огорчивший последние годы патриарха, раскрыл с предельной ясностью свою духовную сущность в ходе поддержки его главой украинского Майдана 2014 года. А то, что тот дух, которым руководствуется Русская церковь, – именно консервативный, идущий против безумия века сего и ведущий за собой всю страну, отразилось в деяниях юбилейного архиерейского собора 2000 года, прославившего новомучеников и исповедников российских во главе с царем-мучеником Николаем.
Это было сделано, несмотря на давление множества влиятельных или просто взбалмошенных сил, ненавидевших царя, солидарных с его убийцами и не желавших, чтобы Россия возносила молитвы к своему государю. И тогда же были приняты Основы социальной концепции РПЦ, настоящий консервативно-революционный манифест выступления традиции против либерально-секулярного оскотинивающегося мира, призыв к цивилизационному самостоянию России на основе православия.
Мирополит Кирилл, бывший вдохновителем этого исторического документа, неслучайно еще при жизни был признан, по сути, безальтернативным преемником Святейшего патриарха Алексия. Хранительный и сосредоточивающий консерватизм одного перерос в наступательный традиционализм другого.
Если для кого в России 1990-е годы и впрямь были «святыми девяностыми», то это, конечно, для православных. Все были охвачены энтузиазмом возрождения, увлечены возвращением церквей, открытием приходских школ, формированием общин. Никогда к своей вере люди не относились настолько горячо и всерьез.
И личность Святейшего патриарха Алексия была средоточием этого горения духа. Он придавал ему характер ровного, устойчивого и потому совершающего огромную работу пламени. Ни в чем это не сказалось с такой ясностью, как в установлении новой симфонии церкви и государства.Казалось, было немыслимо в светском, постсоветском управляемой клептократическими либеральными элитами государстве ожидать его взаимодействия с церковью, мало того, активной помощи ей. И тем не менее патриарху Алексию II с удивительным дипломатическим тактом удалось добиться формирования элитного и общественного консенсуса вокруг принципа: Россия – православная страна, зримым символом чего стало воссоздание в центре Москвы храма Христа Спасителя.
Взаимодействие церкви и государства стало нормой на всех уровнях, и в центре, и на местах. Нравилось это кому-то или нет, но Россия стала ощущать себя православной страной во многом именно потому, что отождествляла себя, свою душу с патриархом.
Не мне судить, был ли патриарх Алексий II святым, – церковь в свое время ответит на этот вопрос. Но то, что он был благословением Божьим православной России, всему русскому народу, ниспосланным в трудный час, и что сквозь смуты и соблазны он вел и вывел нас из рабства безбожия в мир, где вера занимает достойное место в душах людских, – несомненно.
И потому, когда мы вспоминаем нашего усопшего предстоятеля и его удивления достойные деяния, мы исполняем заповедь: «Поминайте наставников ваших».
* Организация (организации) ликвидированы или их деятельность запрещена в РФ
