Западные санкции поменяли свою цель

Новые санкции Запада против России, приуроченные к годовщине начала СВО, должны были продемонстрировать, что у противников Москвы еще есть порох в пороховницах. Новые ограничения предъявили Евросоюз, США, Великобритания, Канада, Австралия и Новая Зеландия. И на этот раз они постарались – все-таки и санкционный пакет юбилейный (десятый – для ЕС), и повод серьезный.

Основной удар пришелся на финансово-банковскую систему. В санкционный список ЕС включены три крупных банка (Альфа-Банк, Росбанк и Тинькофф Банк). Московский кредитный банк, МТС-банк и ряд более мелких кредитных учреждений попали в SDN-List США и под британские санкции. Пожалуй, единственным крупным банком в России, избежавшим прямых санкций, остается российская «дочка» Raiffeisen bank. Но к нему уже с вопросами заглянуло управление по контролю над иностранными инвестициями Минфина США (OFAC), что не менее, если не более чем прямые санкции.

Впрочем, эти ограничения, как и санкции в отношении предприятий российского ВПК и технологического сектора, были вполне предсказуемы. Новшествами стали экспортные ограничения, которые затронули вполне себе бытовые сегменты. Например, бытовую электронику, сантехнику и тому подобное. И если запрет на экспорт дорогой бытовой электротехники еще можно объяснить нежеланием поставлять в Россию содержащиеся в этой технике микрочипы, то по запрету на поставку в РФ немецких или испанских унитазов со смешком не прошелся только ленивый.

На самом же деле речь идет о довольно серьезном ударе по параллельному импорту, который до сих пор позволял не допускать на российском рынке дефицита ширпотреба. До сих пор импорт такой продукции сдерживался преимущественно позицией самих производителей, которые не давали официальных разрешений на реэкспорт своей продукции в РФ, делая упор в том числе на защиту своих интеллектуальных прав. Неформально же эта продукция продолжала и продолжает поступать в Россию, в том числе с молчаливого согласия самих производителей, которые давно научились разграничивать публичную позицию и реальный бизнес.

Но теперь импорт части потребительской продукции запрещен на государственном уровне. В этих условиях риски присутствия на российском рынке подсанкционных смесителей, унитазов, раковин и прочего возрастают не только для производителей, но и для компаний из стран-посредников, да и для самих этих стран. Теперь они могут получить вполне официальное обвинение в способствовании обхода санкций, а вместе с ними – и вполне осязаемые финансовые санкции от ЕС и США, которые могут отключить их от системы расчетов в долларах и евро, которая продолжает доминировать в мировой торговле.

Именно контроль над соблюдением уже введенных санкций будет главной точкой приложения усилий по дестабилизации российской экономики. Слабину могут дать и ближайшие российские партнеры. Так, например, Казахстанская фондовая биржа на днях объявила о делистинге ряда российских компаний в связи с санкциями – в списках отлученных от торгов, например, «Яндекс». Удивительным образом это событие совпало с визитом в Казахстан госсекретаря США Энтони Блинкена.

Казахский МИД в очередной раз заявил о том, что не помогает России обходить санкции, и не без гордости – о том, что ни одна казахстанская компания не находится под вторичными санкциями. Однако, отметил министр внутренних дел Казахстана Мухтар Тлеуберди, экономика республики тесно связана с российской. Что, очевидно, создает сложности в реализации санкционной политики США руками партнера России по Евразийскому экономическому союзу.

В свою очередь Блинкен заявил, что США понимают озабоченности Казахстана в связи с санкциями против РФ, и подчеркнул, что странам из формата С5+ (Казахстан, Узбекистан, Кыргызстан, Туркменистан, Таджикистан) Америка выдает специальные лицензии, несколько сглаживающие для них последствия антироссийских санкций.

Удавка, душащая импорт западных товаров (финансовые ограничения, вторичные санкции), будет сжиматься все сильнее. Под ограничения попадет еще больше потребительских товаров. И в этом просматривается важный новый тренд санкционной политики Запада. Если до сих пор она била преимущественно по экспортерам, провоцируя дефицит бюджета, то отныне ее целью определено население России. Дефицит элементарных и привычных товаров, по задумке, должен вызвать недовольство обывателя. Причем речь идет не только о формальных ограничениях. Например, сообщалось о том, что европейские и американские клиники ставят неформальное табу на прием российских пациентов, в том числе с тяжелыми заболеваниями. Таким либо отказывают, либо ставят в конец очереди, в связи с чем медицинский туризм из России уже упал на 40–60%.

В связи с этим параллельный импорт можно и нужно воспринимать не как панацею, но как временное решение, позволяющее избежать острого дефицита важных товаров в моменте. Рано или поздно США и ЕС сумеют если не заблокировать, то до предела сузить возможности ввоза в Россию своих товаров, а те, что все же пробьют дорогу, значительно подорожают ввиду рисков для поставщиков и посредников.

Даже если завтра Минпромторг РФ разрешит параллельный импорт всей продукции (а не как сейчас – только продукции из правительственного перечня), проблема решена не будет. Это значит, что альтернативы ускоренному развитию производства собственной потребительской продукции просто не существует. Когда ставятся задачи по занятию ниш уходящих западных компаний, речь не только и не столько о представившихся возможностях, сколько о насущной необходимости.

Кроме того, речь должна идти о проактивной переориентации на азиатских и других незападных поставщиков продукции, которая по тем или иным причинам пока не может производиться в РФ (недостаточный рынок сбыта, эффект масштаба производства, дефицит соответствующих технологий и др.). Что тоже совсем непростой процесс, ведь потребительские привычки – вещь серьезная. Эта переориентация потребует значительных усилий государства, поскольку важно не просто насытить рынок незападными товарами, но и не допустить критического снижения их качества, а вместе с этим – и качества жизни россиян.