Как врачи оказались сильнее следователей

– Двадцать два часа сорок минут, двадцать восьмого февраля, – сообщает Андрей Черняев, министр здравоохранения Кировской области. – Я сам лично приехал к изолятору временного содержания, чтобы встретить доктора Пермякову. Мы посадили Тамару Викторовну в машину, довезли до подъезда и передали непосредственно родственникам.

Время и дата – финал краткого драматичного сюжета, в публичном сознании закрепившегося как «арест заведующей поликлиникой по делу о смерти трехлетней девочки». На самом деле, конечно, не арест, а задержание. И не «о смерти» – точнее, об убийстве малолетнего с особой жестокостью – а по сопутствующему, но все же отдельному делу о халатности должностных лиц.

По делу об убийстве дочери Кристины на два месяца задержана 21-летняя Мария Пленкина. Двадцатого февраля Кристине должно было исполниться три года. Но за неделю до праздника – полагает следствие – мать перекрыла в квартире воду, выключила холодильник и ушла. Заперев Кристину в квартире, без воды и еды.

Мария вернулась домой только в день рождения дочери. Сообщила бабушке о том, что Кристина умерла. Далее – задержание, арест, СИЗО; абсолютно логичные действия следствия. В отличие от тех, что были продемонстрированы 27 февраля – когда по делу о халатности была задержана и помещена в изолятор Тамара Пермякова. Та самая заведующая детской поликлиникой №7 города Кирова, о которой в той же день узнала вся страна.

Увольнение в поддержку

К защите доктора Пермяковой подключилась медицинская общественность – вплоть до Леонида Рошаля. 28 февраля коллеги Тамары Викторовны – педиатры Кировского детского клинического консультативно-диагностического центра, куда входит и поликлиника №7 – принесли главврачу Марии Савиновой заявления об уходе. 1 марта – срочная пресс-конференция с участием медиков и главы области Игоря Васильева. Губернатор назвал задержание Пермяковой «мерой не вполне адекватной», а действия ее коллег – «вполне понятными». После чего сообщил, что заведующая освобождена.

Рабочий кабинет доктора Пермяковой (фото: Юрий Васильев)

– Наша задача была – освободить коллегу. Все знали о том, что заявления есть, – отвечает Андрей Черняев на вопрос, почему и о массовой подаче, и об освобождении Тамары Пермяковой стало известно лишь на следующий день.

– Включая сотрудников Следственного комитета?

– Все, – повторяет министр здравоохранения. – Затевать поздно вечером пресс-конференции, пиар – это в нашу задачу не входило. Когда я убедился, что Тамара Викторовна уже дома, что она среди своих – вот только тогда появилась возможность подумать о чем-то еще.

– На мой стол в четверг вечером, когда доктор Пермякова еще была там, легли заявления всех наших педиатров. Сто заявлений с просьбой уволить, – говорит Мария Савинова, главврач Детского клинического консультативно-диагностического центра.

Центр – структура мощная. Тысяча сотрудников, множество подразделений. Сотня педиатров – стало быть, десять процентов. Подписать их заявления – угробить центр, поставить детей под удар.

– Поговорка «незаменимых людей нет» тут не работает. Седьмая поликлиника – на хорошем счету, здесь все тринадцать участков укомплектованы полностью. В этом заслуга Тамары Викторовны. И сплоченность коллег – результат работы руководителя. Если бы не доверяли, не уважали – была бы совершенно иная реакция.

В «детской семерке» Пермякова работает уже пятнадцать лет. Путь – от участкового терапевта до заведующей поликлиникой.

– Если бы ее дело попытались спустить на тормозах, то мы были готовы даже выйти на пикет, – подчеркивает Савинова. – Сейчас накал спал, все хорошо.

Побежали впереди паровоза

– По версии следствия, заведующая данной поликлиникой ненадлежаще халатно отнеслась к исполнению своих должностных обязанностей, – докладывал областным телезрителям кировский следователь Андрей Печенкин. – В результате ребенок фактически более двух лет был лишен предусмотренного законом медицинского контроля за ее здоровьем. Следствием данная ситуация, несомненно, квалифицируется как социально опасная для ребенка.

Встык к рассуждениям майора юстиции Печенкина – лязг наручников. Крупным планом: Тамару Пермякову задерживают прямо на работе. На следующем кадре автозак увозит ее в СИЗО.

«Побежали в резонансном деле впереди паровоза», – оценили действия кировских коллег источники газеты ВЗГЛЯД в центральном аппарате Следственного комитета РФ. 1 марта аппарату – уже официально – поручили «проверить и проанализировать законность процессуальных решений, принятых в рамках расследования уголовного дела». Смежные силовые управления региона тут же отреагировали специфическим юмором: «Следователи СК задержали следователя СК, который незаконно задержал врача».

До этого, слава богу, не дошло. Но и претензии следствия к Тамаре Пермяковой непонятны, полагает Мария Савинова:

– До восьми месяцев ребенок наблюдался в штатном режиме. Все рекомендации врачей матерью были выполнены. Все инструментальные, лабораторные исследования, положенные ребенку первого года жизни, были пройдены. Ребенок был абсолютно здоров, опрятно одет, показывал хорошие прибавки веса. На прием приходили либо мама и папа, либо бабушка Кристины...

В конце 2016-го все пошло иначе. На приемы Кристину водить перестали. Четыре посещения патронажной сестры и многочисленные звонки семья проигнорировала: трубку не брали, дверь не открывали. В один из таких визитов сестре было сказано через домофон: Кристина, Мария и ее муж Алексей здесь больше не живут, их новый адрес неизвестен. Кто это мог сказать – Мария либо бабушка Кристины – мнения расходятся.

То, что именно в это время Кристинин отец действительно сменил адрес – Алексей был осужден и отправлен в колонию, врачам стало известно намного позже. Две недели назад.

– Если бы к нам поступил хоть один сигнал, что ребенок по-прежнему остался на этом адресе, то мы бы, безусловно, отреагировали, – уверяет Савинова. – Сведения о социальном неблагополучии ребенка, о судимостях в семье – все это тоже повод для особого внимания.

Проблема в том, поясняют врачи, что все эти сведения – по действующим законам – можно получить либо от самих родителей, либо от официальных органов. Ни те, ни другие в случае с пациентом Кристиной не отметились.  

– В сроки, требуемые законодательством, девочка осматривалась в обязательном, установленном законом порядке. Все, что должен был сделать доктор в первый год ее жизни – а обязательным по закону является этот период – сделано было, – подытоживает Савинова.

– Родители ребенка не обращаются к врачу. Семья уехала в другой регион. Родители, бабушка говорят «мы не хотим обслуживаться в вашей поликлинике, хотим в другую – например, в частную». Что делать врачам в этих и многих других случаях? – спрашивает Дмитрий Курдюмов, заместитель главы правительства Кировской области.

Курдюмов некогда возглавлял кировскую областную больницу №3. Сам хирург, до сих пор оперирует. Потому точен даже в риторических построениях. Вопрос из серии «как педиатр может предотвратить смерть трехлетней девочки, которую на неделю заперли в квартире без воды и еды?» не задают ни он, ни другие врачи. Хотя, казалось бы – именно он и на поверхности.

«Это не шантаж»

Елена Томинина (фото: Юрий Васильев)

– Мы прекрасно понимаем: совершено преступление, и виновные в убийстве девочки должны быть наказаны, – подчеркивает Елена Томинина, глава ассоциации медицинских работников Кировской области. – Но необоснованно задерживать заведующую, надевать наручники, транслировать это по телевизору...

Налицо, полагает Томинина, подрыв репутации медицинского работника. Поэтому Елена Владимировна и ее коллеги после освобождения доктора Пермяковой не успокоились, а пошли в прокуратуру. Николай Журков, прокурор Кировской области, принял и депутацию, и обращение – разобраться в обоснованности задержания и проверить должностных лиц, это допустивших. Поход в надзорный орган Томинина называет «еще одним жестом нашей масштабной поддержки». Для каждого – свой: кто-то собирал деньги на защиту, искал адвоката, сидел на телефонах. А большинство коллег Пермяковой подали заявления об уходе.

– Опасность, наверное, есть всегда, – отвечает Томинина на вопрос о том, мог бы центр остаться без педиатров, если бы Пермякову не отпустили на свободу. – Но и говорить о том, что подача заявлений об уходе – это демонстративно-шантажные действия, я бы не стала. Просто ситуация, слава богу, улеглась. А врач не может бросить своих пациентов... Конечно, есть куда двигаться в области усовершенствования законодательства о медицинской помощи. Но это вопрос уж точно не следствия. И не уголовного производства.

– Заявления об уходе – это способ проявить свою позицию, – повторяет вице-премьер областного правительства Дмитрий Курдюмов. – Ни у кого из жителей Кирова и Кировской области не должно быть сомнения: доктора продолжат работать. Но у них должна быть уверенность в том, что подобное не повторится.

«Мы все были готовы идти до конца»

– Лично для меня это была акция поддержки Тамары Викторовны, – говорит участковый терапевт поликлиники №7 Мария Семченко. Ее заявление тоже лежало на столе у главврача Савиновой. Вопроса об альтернативном сценарии – Пермякова остается под стражей, что дальше? – для Марии Владимировны не существует:

– Мы действуем по ситуации, как положено. Сегодня выходной день. Как видите, мы принимаем больных и оказываем экстренную помощь. Наступит рабочая неделя – будем оказывать помощь в плановом режиме согласно расписанию.

Мария Семченко пришла в седьмую поликлинику пять лет назад – переводом после декрета. Говорит, что Пермякова как заведующая – лучшее, что было в ее жизни:

– Очень комфортно работать, очень доверительные отношения. Порядочный, ответственный человек. Чтобы отмахнулась, что-то недоделала – это не про нее. Тамара Викторовна – из тех, у кого все работает как часы. Поэтому главная эмоция – недоумение, как они могли так поступить. И вообще, и особенно с ней.

– Все, что было нами сделано – сделано от души, – подчеркивает Светлана Старикова, заведующая педиатрическим отделением больницы №7. – Но это не было эмоциональным решением. Заявление об уходе – осознанное действие. Мы все были готовы идти до конца.

– То есть если что – две недели отработать и уходить?

– Когда мы писали заявления, мы не думали об этих деталях, – говорит Светлана Леонидовна. – Тамара Викторовна на свободе, поликлиника работает, пациенты обслуживаются. И в основном ничего не подозревают о происходящем. Хотя многие звонят, спрашивают участковых терапевтов о том, что случилось, предлагают помощь.  

А если бы не выпустили?

Доктор Пермякова была готова выйти на работу уже на следующее утро, в пятницу. Конец недели для заведующей поликлиникой – пик бумажной работы. Но после изолятора ей стало плохо настолько, что Тамара Викторовна попала в больницу.

«Разумеется, маленьких пациентов никто бы не бросил» – общее в рассуждениях кировских медиков на тему «если бы не выпустили». Далее – вразброс, по разным моментам. Один из основных: многие врачи – и в поликлинике, и в городе, и в области, и в стране в целом – люди пожилые. Случись что – ушли бы на отдых, как давно планировали. Пенсионный и предпенсионный возраст – около половины здешних детских докторов.

А что для тех, кому до пенсии далеко? На сайте областного минздрава – список свежих и давних вакансий. Педиатров только в одном Кирове требуется семь. Специализированный, для дошколят – от 20 тыс. руб. Участковый – от 30. Заведующему отделением в центре у Марии Савиновой обещаны твердые сорок тысяч. Вакансия опубликована в конце декабря. На дворе март.

На эту тему
• Прокуратура проверяет законность задержания заведующей поликлиники после смерти ребенка
• Доктор Рошаль рассказал, как медики «освобождали» врача, задержанную следователями
• Конфликт врачей и кировских следователей завершился сенсацией

Короче, общее настроение сетевых врачебных community сразу после задержания Пермяковой – от «за такую зарплату еще и в тюрьму идти» до «пусть теперь лечатся сами» – неожиданным назвать нельзя. Похоже, это понимают и кировские власти, целиком ставшие на сторону гражданского общества врачей. «Мы должны сделать все, чтобы молодые люди шли в профессию врача, работали без оглядки, не опасались», – подчеркнул губернатор Васильев. Тот случай, когда вроде бы дежурная формулировка звучит как реальное опасение за ближайшее будущее областной медицины. С врачом за 20 тысяч и заведующим за 40. Плюс подработки, конечно. Или частные клиники, по совместительству.

Хотя, даже если бы коллегам пришлось уходить – «выкрутились бы», уверяет один из медицинских начальников. На официальном языке это называется «путем перераспределения кадров». На обычном – оставшимся пришлось бы работать больше. Как это бывает, когда кто-то уходит в отпуск или в декрет. Да, только в седьмой поликлинике – тринадцать участков, и за каждым закреплено около 900 детей. «Но в девяностые было хуже, и справлялись», – подчеркивает собеседник газеты ВЗГЛЯД. «Не страшнее, чем то, что недавно произошло». 

«Мама мне сказала не пищать»

Дом, где погибла девочка (фото: Юрий Васильев)

Розовый трехэтажный дом на углу Щорса и Короленко. Сталинский ампир, без изысков – но с тем, что отличает даже потрепанные послевоенные дома. Толстый кирпич, глухие стены. Услышать трехлетнюю девочку, несколько дней умирающую от голода и обезвоживания, можно лишь в одном случае – если стоять на лестничной клетке и прислушиваться.

У дверей подъезда – стихийный мемориал. Игрушки – новые, некоторые в коробках. Цветов немного, один букет гвоздик на табурете. Тщательно выведенные стихи, куда без них: «Мама, ты вернись, пожалуйста, домой / Накорми меня горяченькой едой... Мама мне сказала не пищать / И оставила здесь в муках умирать». Тут же – соки, мандарины, яблоки и кусок мяса в вакуумной упаковке.

Есть и портрет Кристины – из Инстаграма Марии Пленкиной. Там по большей части селфи самой хозяйки: подколотые губы, традиционные для девушек в поиске, завлекательные фото. Кристины тоже много. С хэштегами #МаленькийХитрыйГном, #крутойминьончик, #люблюша, #моявселенная. Чаще всего – просто #Krisss, с тремя «s».

Инстаграм Марии Пленкиной (фото: instagram.com/ruhi_sumo)

Больше всего тэгов – на последнем посте, от 20 февраля: #сегоднятвойдень, #совсембольшая #3years, #мояжизнь, #myangel... В конце – #будьсамойсчастливойиздоровой и много праздничных эмодзи. За две недели собралось около шести тысяч комментариев. Варианты пожелания «сдохнуть в муках», слова скорби о ребенке. Примерно поровну.

Страница отца девочки, Алексея Я., от посторонних закрыта. На аватарке – Кристина в первый год жизни и подпись: «Моя любимая девочка, спи спокойно!» Что произошло между родителями Кристины – им и оставим. Отбыв срок – два года и месяц за разбой – в конце прошлого года Алексей поселился в Санкт-Петербурге. Работает в ночном клубе, деньги для дочки высылал исправно – до самого последнего момента.

Добавить можно лишь то, что Алексей – не единственный судимый в распавшейся семье.

Статья 159.1 УК РФ – мошенничество с микрокредитами. Один из хитов судебной системы: положил гражданин ростовщикам липовую справку о доходах, взял заем, не рассчитался, после испытания справки на прочность – под суд. Санкции – крупный штраф (до 120 тысяч либо годовой заработок), исправительные работы до года, принудительные – до двух. И другие неприятности, вплоть до многомесячного ареста. В июле 2018 года Мария Пленкина была по этой статье осуждена. Приговор – семь тысяч рублей. По самому нижнему пределу. Сразу два смягчающих обстоятельства: первая судимость и на тот момент двухлетний ребенок. Кристина.

В январе нынешнего года Мария завела новые страницы в соцсетях. Уже не как Пленкина, не по паспорту – с другой фамилией. На фото и видео – красивый молодой человек. Медленные танцы и лирические песни. Чуть более откровенные картинки с нанесенными поверх датами – «09.01.2019», к примеру. Новые страницы. Новая жизнь.

Дело следствия – понять трагедию, завершившую прежнюю жизнь. Узнать, что же произошло между 13 и 20 февраля. Объяснить, почему Мария вынула все продукты из холодильника, перекрыла воду и на неделю ушла из дому, оставив дочь без еды и воды. Понадеялась на бабушку Кристины, которая придет, напоит и накормит? Ушла в отрыв, забыв обо всем, в том числе и о дочери?

Все это – и многое другое – пока что равноценные рабочие гипотезы. Как и то, что лучше всего, пожалуй, описано в платоновской антиутопии «Чевенгур»: «Лишь редкая странная женщина не задушила нарочно хотя бы одного своего ребенка на своем веку – и не совсем от бедности, а для того, чтобы еще можно было свободно жить и любиться со своим мужиком».

В остальном же интерес здесь может быть разве что медицинский. Хотя, скорее всего, медицина тут бессильна. Педиатрия – точно ни при чем.