Удивить исходящей от просвещенного Запада русофобией сейчас довольно трудно. Одни украинские беженцы, объявившие себя авангардом западной демократии, чего стоят. Впрочем, и без беженцев, когда автохтонные жители Запада почувствовали, что можно не стесняться, получилось «In vino veritas», то есть «что у трезвого на уме, то у пьяного на языке».
Однако мало кто ожидал, что самых высот русофобии достигнет норвежская дипломатия. Все-таки, с одной стороны, люди стран полночных, согласно расхожему представлению, отличаются северной сдержанностью. С другой стороны, дипломатическая служба (если речь не идет о после Мельнике – тем более уже бывшем после) предписывает дипломатическим и консульским служащим лицемерие. В сердце своем они могут относиться к стране пребывания как угодно, но несдержанность в проявлении чувств – это mauvais ton.
Но «суха теория, мой друг, а древо жизни пышно зеленеет». Служащая генконсульства Норвегии в Мурманске (консульство прекратило работу с 1 июля, но формально не закрыто, консульский патент не отозван) Элисабет Эллингсен учинила роскошную сцену у стойки портье мурманской гостиницы «Азимут». Служащие гостиницы не подготовили номер к ее появлению и попросили варяжскую гостью подождать, пока там приберутся.
Норвежка не проявила понимания, указав: «Знаете, я привыкла к чистым номерам, я из Скандинавии. Не как какая-нибудь русская женщина, которая убирает абы как – это не уборка», и завершила беседу словами о крайней степени нетерпимости к русским.
Негодование, пожалуй что, чрезмерное. Скромный опыт автора говорит о том, что подобные казусы с несвоевременной уборкой встречаются в четырехзвездочных отечественных гостиницах – и не только. В трех- и даже четырехзвездочных отелях Парижа и Мюнхена такое тоже бывало. Правда, в этом году автор по понятным причинам не ездил в страны капитала, но уверенности в том, что сбои с уборкой ныне там полностью ликвидированы, у него нет. Штаты горничных не беспредельны, и накладки порой неизбежны. Это нехорошо, на стойке портье на это следует указать, но кидать пальцы со словами «Как я ненавижу немцев (французов)!» вряд ли уместно.
И вообще демарш фру Эллингсен почему-то до боли напоминает манеры постсоветских скоробогачей. Причем не только конкретных пацанов, но и чиновников и даже – страшно сказать – системных либералов, которые в случае истинной или мнимой накладки могут так кидать пальцы, что даже какой-нибудь Никола Питерский смутился бы.
Так что слова «Все черненькие, все прыгают» применимы не только к представителям разных классов русского общества, но даже и к отважным людям стран полночных. Элисабет Эллингсен явила начальственный раж: «Да знаешь ли ты, скотина, с кем разговариваешь?» – только что по сусалам не надавала, в точности как клиент станционного смотрителя двухвековой давности.
С такими запросами ей лучше было бы поселиться в гостевом доме обладминистрации, чтобы все перед ней ходили на цирлах. Но она вовремя не обратилась к губернатору А.В. Чибису, теперь же, когда Чибис заявил: «Терпеть русофобию в нашей стране мы не станем. Пусть все, кто ненавидит русских, катятся к черту из России», обращаться, пожалуй, уже не имеет смысла.
Вряд ли, однако, кляузный инцидент как-то напрямую связан с направлением норвежской дипломатии. МИД в Осло выразил всяческие сожаления и заверил во всемерном уважении к русским. Точно ли там в Осло нас так уважают, вопрос другой, но там хотя бы понимают, что хамить или не хамить русским – вопрос политический и решаемый наверху. В компетенцию какой-то консульской дуры он не входит.
Конечно, консульская служба САСШ в XIX веке знавала примеры еще более аррогантного поведения своих чиновников, о чем можно почитать у О. Генри, однако Норвегия – не САСШ, а Россия – не Анчурия. В этом ошибка отважной Эллингсен.
