Конфликт в петербургской гимназии № 168 в считанные часы прошел путь от поста в сети Facebook* до комментария президентского пресс-секретаря Дмитрия Пескова. Школьные драмы – вещь крайне специфическая, трудно принимать чью-то сторону, если не видел лично и в деталях что и как происходило, но на самом общем уровне можно попытаться понять, что к чему, без «долой» и «да здравствует».
В большинстве источников суть конфликта описывается так: «Учительницу Серафиму Сапрыкину уволили за то, что она читала детям Даниила Хармса и Александра Введенского, которых директор школы, Лебедева Светлана Андреевна, назвала «врагами народа» и «пособниками фашистов». Что тут правда, а что нет?
Начнем со слова «учительница». Оно здесь не очень точное. В строгом смысле слова Серафима Сапрыкина учителем не была. В августе прошлого года, когда ее принимали на работу в гимназию № 168, она претендовала на вакансию библиотекаря. Однако профильного образования у нее нет, поэтому, чтобы соблюсти закон, ее оформили как педагога-организатора. Это не учитель-предметник, который планомерно отрабатывает школьную программу, а человек, отвечающий за внеклассный досуг.
Хорошо ли она работала? Думаю, да – хотя бы потому, что она не ограничивалась ролью библиотекаря, а действительно взялась за организацию этого самого досуга. Серафима – талантливый молодой поэт, ориентирующийся в русской литературе, и я думаю, что она делала это интересно и квалифицированно. В частности, она задумала целый цикл занятий по истории русской поэзии от Серебряного века до наших дней. Занятие по обэриутам было вторым.
Переходим к слову «уволили». В действительности Серафима Сапрыкина написала заявление по собственному желанию в декабре прошлого года. Да, мы знаем, что «по собственному» люди часто увольняются вынужденно, но факт есть факт – за свое место она не боролась и полтора месяца молчала. Также мы не можем точно сказать, был ли конфликт непосредственной причиной увольнения, или же Сапрыкина просто подумала и решила, что эта работа и этот коллектив не для нее. Заявление главы Минпросвещения Сергея Кравцова, который призвал восстановить Сапрыкину в должности, кажется, опоздало: она, похоже, уже не думает о педагогической карьере. «Больше всего на свете я хотела бы работать в «Мемориале», – говорит она в интервью «Фонтанке». Правда, «Мемориал» ликвидировали, но внезапно свалившаяся на Сапрыкину популярность, возможно, поможет ей найти себя в каких-то других правозащитных структурах. По крайней мере, в роли жертвы она теперь чувствует себя как рыба в воде. «Лучше спросите, что я пережила за полтора месяца с момента увольнения, – заявляет она в том же интервью. – А пережила я, наверное, всё, что переживал человек в тридцатые годы». Надо признать, что здесь она переигрывает и даже, я бы сказал, обесценивает память о тех, кто действительно пострадал в тридцатые.
От «жертвы» перейдем к «палачам». В самом ли деле г-жа Лебедева называла Хармса и Введенского «врагами народа», творчество которых можно обсуждать только «на ваших богемных кухнях»? Так утверждает Серафима Сапрыкина – и звучит это весьма правдоподобно, с потолка такие детали не возьмешь. А вот сама Светлана Лебедева поведала интернет-изданию «Петербургский дневник» нечто иное: «Я совершенно не против этих поэтов… У меня много внуков, которым я помимо прочего читаю стихи Хармса». Итак, две стороны конфликта расходятся в показаниях. Кому же тут верить? Думаю, что обеим – в той или иной степени. Человек многогранен, и я бы не стал ни клеймить г-жу Лебедеву «сталинисткой», ни полностью оправдывать ее позицию.
- «Школа драматического искусства» поставила Хармса на уши
- В Госдуме призвали власти Петербурга разобраться в ситуации с увольнением учителя за стихи
- Учительница в Петербурге пожаловалась на увольнение из-за стихов Хармса
В принципе идея запретить Хармса и Введенского в школе звучит абсурдно, тем более что Хармс вообще включен в программу. В конце концов, оба – в том числе и детские поэты. Но и у того, и у другого есть очень разные тексты. Важны конкретные обстоятельства. Скажем, в Лермонтове школьная программа души не чает, но учитель может сразу прощаться с работой, если проведет урок по юнкерским поэмам. И ходи потом по интернет-порталам с табличкой «Меня уволили за Лермонтова». В данном случае, по словам Лебедевой, контекст ситуации состоял в том, что Сапрыкина по плану должна была в тот день провести занятие, посвященное битве под Москвой, но по своей инициативе заменила тему. Видимо, это прозвучало слишком нарочитым диссонансом, вызовом. Тут-то и пошел в ход эмоциональный и совершенно недопустимый довод о «врагах народа».
Сторонники Сапрыкиной говорят, что директор не должен вмешиваться в учебный процесс и вообще интересоваться, что происходит на уроках. Но нужно иметь в виду, что школа – это не сообщество свободно самовыражающихся творческих личностей, а коллектив людей, связанных одним делом и работающих по одному плану. Такой же, как и многие другие коллективы. Здесь очень важно уметь понимать друг друга и идти на взаимные уступки. Кроме того, нужно признать как данность, что в школах действительно много косных людей. Мало того, что косных, но еще и пугливых, боящихся, «как бы чего не вышло». Трепещущих перед проверками, замученных отчетностью.
Но я не знаю, чем тут может помочь разворачивающийся общественный накат, флешмоб или шумиха. Особенно когда эту шумиху подхватывают люди со специфическими интересами в сфере политики, типа депутата Вишневского, всегда готового открыть охоту на ведьм, а заодно и оболгать учителей, работающих в избирательных комиссиях. Можно подумать, что учителям из РОНО рассылают циркуляры, в которых просят считать тех или иных поэтов германскими шпионами. Слава Богу, наши педагоги, в том числе и пожилые, заслуженные, давно уже освоили интернет, а там (то есть здесь) чего только не прочтешь о русских классиках. И как Блок сифилисом болел, и как Цветаева дочку уморила, и как Горький снохачествовал. В общем, срам один, а не литература. А когда педагогический корпус, наконец, докопается до темы «Пришвин и Гитлер», что тогда? Программу средней школы перекраивать?
И никакого, заметим, «нового 37-го», никакого возврата сталинских порядков, никакой цензуры. Все пользуются одними и теми же передовыми каналами распространения информации, так что консерватизм (вплоть до мифического «сталинизма») распространяется ровно тем же способом, что и «либерализм» в духе депутата Вишневского. При этом любое нарочитое действие рождает противодействие, и разумные люди, посочувствовав было Сапрыкиной, инстинктивно начали искать уязвимые места в ее позиции, когда увидели, какие личности и под какими лозунгами поспешили подставить ей плечо. В условиях многообразия мнений приходится жить всем, и если увольнение одной такой Сапрыкиной отзывается шквалом требований уволить одну такую Лебедеву или вообще всех таких, как Лебедева, значит, навстречу пойдет волна призывов уволить всех таких, как Сапрыкина, и впредь их на работу не принимать. Однако школе, на мой взгляд, нужны и консерваторы, и новаторы. Может быть, было бы полезнее слушать друг друга и договариваться?
* Организация (организации) ликвидированы или их деятельность запрещена в РФ
