Результатом грянувшей после Первой мировой Гражданской войны стал хаос на обломках Российской империи. Крушение государства вызвало парад суверенитетов – национальные окраины принялись бежать кто куда. Не стала исключением получившая независимость на несколько лет Грузия. Но все рано или поздно кончается – и вот 100 лет назад, 11 февраля 1921 года, Красная армия пришла в молодую республику, чтобы покончить с властью своих противников – меньшевиков. Те, перед лицом неминуемого поражения, решили призвать на помощь настоящего джинна из бутылки. За что практически сразу же поплатились.
Баку против Москвы
К февралю 1921-го пустившееся было в свободное плавание Закавказье уже было возвращено под контроль Москвы на две трети – Армения и Азербайджан уже были вполне себе советскими. Грузия оставалась последней точкой приложения сил. В чисто военном отношении шансов у грузин не было. Красная армия уже успела из конгломерата разрозненных и слабо управляемых отрядов превратиться в самую грозную силу на территории бывшей Российской империи.
Если у грузин и были шансы сохранить независимость, то искать их следовало в Советской России. А еще точнее, в Москве, где сидел заведующий иностранными делами нарком Чичерин. Большевики к тому времени уже разочаровались в концепции немедленной мировой революции и перестраивали страну для того, чтобы выдержать «вдолгую» противостояние с капиталистическими странами и организовать мировой взрыв когда-нибудь еще. Чичерина интересовали торговые договоры с Западом, и раздражать крупные державы новыми территориальными приобретениями ему очень не хотелось.
Совершенно по-другому смотрел на проблему сидящий в Баку Орджоникидзе. Он только недавно вернул две из трех республик Закавказья и теперь страстно хотел присовокупить к списку своих побед и третью – Грузию. Орджоникидзе из Москвы поддерживал Сталин, но в начале 20-х этого было еще недостаточно, чтобы тут же решить все вопросы.
Орджоникидзе и Чичерин устраивали регулярные подковерные противостояния. Если бы руководство тогдашней Грузии проявило дальновидность и посидело бы некоторое время спокойно, быть может, дело бы и кончилось миром. Но грузины, к своей беде, все время прибегали к мало что меняющим, но раздражающим большевиков действиям. То идущие транзитом поезда грубо обыщут, то вообще не пропустят. Все эти действия добавляли очков «партии войны», и вот в феврале 1921-го года она случилась.
Наступление
Впрочем, напролом Красная армия идти не собиралась. Грузия, как и любая горная страна, представляла собой сложную головоломку. Чтобы овладеть ей, требовалось вдумчиво занимать ключевые мосты и дороги – идти куда вздумается, как по вольным донским степям, тут бы не получилось. Большевики решили использовать национальный фактор – Лорийскую зону, населенную нелояльными грузинам армянами. По совместительству она была хранилищем настоящего сокровища – находившиеся в ней дороги и мосты были настоящими воротами в страну.
- Как Россия спасла грузин от полного уничтожения
- Грузия отказала Навальному в поддержке
- Тбилиси объяснил правила въезда для привитых от коронавируса россиян
Первая атака на важнейший Шагалинский мост использовала эту армянскую нелояльность. Ее возглавлял большевик Степанян, до этого времени притворявшийся не понимающим грузинского аполитичным беженцем. Степанян успел немало разнюхать – и в итоге мост взяли неповрежденным дерзкой, но тщательно спланированной атакой. Причем большую часть атакующих составляли армянские партизаны, действующие больше из антигрузинских, чем большевистских, побуждений.
Затем красная конница, бронепоезда и аэропланы делали свое дело. Грузины пытались отбиваться и кое-где даже наносили локальные поражения, но в целом это мало что меняло. К концу февраля они уже безудержно отступали, а к середине марта исчезла всякая надежда – последним крупным городом в руках прежних хозяев Грузии оставался Батум. Да и тот должен был вот-вот пасть. Тогда отчаявшиеся лидеры пошли на крайний шаг.
Джинн из лампы
Грузины позвали себе на помощь турок. Да-да, тех самых турок, от которых (и еще от персов) так настрадались столетия назад, что сами попросились в Российскую империю. Отчаяние, видимо, было абсолютным, потому что ожидать, что турки помогут отвоевать Грузии независимость и при этом оставят ее в покое, было невозможно. Скорее всего, они бы не стали этого делать, а просто забрали бы себе Батум, куда их самих по глупости пригласили. Со всеми соответствующими последствиями.
Поняв, что турки ведут себя совсем уж по-хозяйски, методично забирая под контроль ключевые пункты в городе, старые хозяева республики растерялись. А тем временем ситуация в Батуме вот-вот грозила взорваться – турецкие и грузинские отряды, именно вследствие неприличного поведения турок, вступили в противостояние. Пока что все удавалось разрулить, но вечно это продолжаться не могло.
17 марта грузинские лидеры окончательно расписались в собственном бессилии, эмигрировав из страны на первых попавшихся кораблях. Но напоследок они все-таки подложили туркам свинью – а именно: выпустили из тюрем всех грузинских большевиков. Те тут же лихо оседлали волну недовольства старыми властями и ловко использовали страх перед турками. Вооруженные силы быстро перешли под их контроль, и на следующий день по всему Батуму уже гремели грузино-турецкие бои.
Дело было серьезное – в ход массово шли пушки и пулеметы. Неделю-другую спустя Батум мог бы уже быть разрушенным. Но, к счастью, еще до полуночи в город ворвалась конница Красной армии. Вступать в открытое противоборство с ней турки уже не решились. Несколько дней спустя им и вовсе поступил приказ убираться вон – турецкая делегация в это время вела активные переговоры в Москве. Две молодые страны чувствовали себя не очень уютно в поствоенном мире и не испытывали переизбытка сил для очередной русско-турецкой войны. Поэтому в итоге дело уладили миром.
Успев исправить ошибку предыдущего руководства Грузии, чуть было не ставшую роковой, по крайней мере, для одного из прибрежных грузинских городов. Так Грузия снова стала нашей. И очень удивительно, что эта маленькая и красивая страна все время ходит по кругу, не убедившись за многие сотни лет, что никакой другой настоящей точки притяжения, кроме России, у нее нет.
