Между Конституцией и севрюжиной с хреном

@ Христофоров Валерий/Фотохроника ТАСС

1 июня 2019, 12:13 Мнение

Между Конституцией и севрюжиной с хреном

Для постсоветского человека демократия оказалась не институцией, а мантрой. Ее оказалось удобным использовать в самых неподходящих целях – и в первую очередь для строительства на просторах субимперий компактных тюрем народов.

Алексей Алешковский Алексей Алешковский

президент гильдии сценаристов Союза кинематографистов России

«Демократия – это вам не лобио кушать»: пророческая фраза батоно Иоселиани сегодня слышится эпитафией несбывшимся надеждам на самозарождение прекрасного нового мира в руинах советской империи. Что же случилось, когда на строительной площадке цивилизации произошел Большой Взрыв, после которого все ужасы коммунизма должны были осыпаться и обнаружить под собой все прелести демократии?

Когда дым рассеялся, демократии на площадке не было. Казалось бы, удивляться этому странно: примерно такой же пассионарный взрыв (хотя и с куда более печальными последствиями) произошел стараниями цивилизованного мира на Ближнем Востоке, и результаты оказались примерно такими же. От перестановки декораций сумма демократии не меняется. «Европа – вот здесь!» – как, уперев указательный палец в лоб, сказал президент Зеленский в инаугурационной речи.

Проблема в том, что для постсоветского человека демократия оказалась не институцией, а мантрой. Дышло демократии оказалось удобным использовать в самых неподходящих целях – и в первую очередь для строительства на просторах маленьких субимперий компактных тюрем народов. Правда, у наций, которым в новых демократических государствах не посчастливилось быть титульными, обнаружились собственные представления о демократии, – и начались гражданские войны, которые в той или иной форме не прекращаются до сих пор.

Выяснилось, что демократия умеет много гитик и вообще не является исключительной по своей стройности системой, которая может разрешить на цивилизационном уровне все противоречия – например, между принципом территориальной целостности государств и правом наций на самоопределение.

Источником власти в любой стране принято считать народ. Демократию можно сравнить с краником, который стоит на этом источнике. Если краник срывает, демократия накрывается. Ведь, по сути, демократия – это всего лишь институт согласования интересов. Не могу назвать себя большим поклонником демократии по одной простой причине: когда решения принимаются людьми, у которых здравый смысл развит хуже, чем аппетиты, риски слишком велики.

Демократия пришла к нам из Древней Греции, где рабы (даже освобожденные), иноземцы и женщины права голоса не имели, и по некоторым подсчетам управлением государством занималось примерно 14% населения. Эта цифра могла бы порадовать наших либералов, но вряд ли она имеет отношение к тем ценностям демократии, которые они же декларируют. Кстати, в США, принявших Декларацию независимости, правом голоса наделялись только имевшие собственность белые мужчины.

Можно сколько угодно хвастаться, что советская власть дала право голоса всем угнетенным, но нелишне помнить, куда они могли засунуть этот свой голос. В современном мире работающая демократия – плод тяжелой и мучительной борьбы за свои права. И везде краник устроен по-своему: например, в США институт прямого выбора президентов просто отсутствует. На мой взгляд, выбирать из современных вариантов квазидемократий один, единственно верный – занятие совершенно бесперспективное.

Наша суверенная демократия мало чем отличается от американской в том смысле, что тоже явилась плодом пусть недолгого, но тяжелого исторического опыта, связанного с расстрелом мятежного парламента. Когда задача сохранения севрюжины с хреном потребовала изменения Конституции.

С одной стороны, можно говорить, что идеалы демократии этим расстрелом были похоронены. С другой – что с тех пор наша молодая демократия приобрела свою сермяжную окраску, приспособившись на манер хамелеона к условиям ментального рельефа, сформированного конвергенцией мечтаний прогрессивных умов с аппетитами чиновничьей системы: одни хотят как лучше, другие – делают как всегда.

Глас народа – штука капризная. Он удобен только для социологов, которые умеют манипулировать им как угодно. Какие результаты хотят получить, такие и вопросы задают. А в политике он – как дышло: иногда становится актуальным, когда используется для решения политических задач, вроде возвращения Крыма, иногда – забывается, как референдум о сохранении СССР. А недавно в Волгограде даже часовой пояс изменили посредством референдума: тоже демократия, и вполне безобидная, хотя местные конспирологи чувствуют невидимую руку пенсионеров-дачников, которые хотели часом больше копаться на грядках, и ради этого взбаламутили умы.

Тридцать лет назад открылся Первый съезд народных депутатов СССР. Право голоса получила вся страна. Казалось: вот оно, счастье – говори не хочу. Сколько открылось умов, сколько талантов! Вся страна не отходила от телевизоров и радиоприемников. Если раньше государством командовала коллективная кухарка, то тут им словно начала заправлять в свободном эфире интеллигентская кухня. Но постепенно оказалось, что слова словами, а дела делами. Свободные порывы конвертировались в свободно конвертируемую валюту, а в демократию – не хотели. В результате вместо Сахарова и Солженицына мы имеем Пионтковского и Гозмана, и не то что поговорить, как с Махатмой Ганди – даже послушать некого. Выговорились.

Лучшие заповеди политического гуманизма сформулировал Иосиф Бродский: «Нельзя ничего навязывать обществу. Единственное, что необходимо сделать, это создать такие механизмы, которые защищали бы одного человека от другого. Это и есть главная задача. Создание такой правовой системы, которая предупреждала бы возможность нанесения вреда одним человеком другому. Главная цель человечества – гарантирование безопасности большинству, а в идеале – всем, создание системы взаимозащиты каждого от каждого. Вот смысл и цель существования общества».

В такую демократию я верю.

..............